Сериал «Мир Дикого Запада» (West World) только кажется новым, и дело не только в том, что это ремейк полнометражки 1973 года. Запущенный в 2016 году, сериал опирается на две мощные масскультурные традиции и активно их эксплуатирует.
Первая из традиций связана с особенностями нынешней телесериальной индустрии, которая, с одой стороны, удовлетворяет зрительские потребности в созерцании драк, стрельбы, трупов, погонь, секса, наркотиков и алкоголя, а с другой стороны, аккумулирует усилия по-настоящему талантливых актёров, сценаристов и других кинотворцов, давая им возможность развёрнуто высказывать что-то интересное и умное массовому зрителю, избегая развилки «жвачный блокбастер или авторское фестивальное кино для тридцати интеллектуалов в мире».
Вторая традиция, в которую включён «Мир Дикого Запада» - это произведения о роботах.
Надо сказать, что рассуждения о роботах еще со времён Айзека Азимова носили ярко выраженный антропологический характер: вопрос о том, обладают ли машины человеческим сознанием, прямо связан с вопросом о том, что такое человеческое сознание и какие характеристики являются для него ключевыми. Богатая тема, есть где развернуться.
Если отвлечься от красот прерий, ковбойских шляп, стрельбы в кабаках и актерской игры Энтони Хопкинса и взглянуть на «Мир Дикого Запада» именно под концептуальным углом, то общая картина выглядит странно.
Во-первых, в фильме не одна, а сразу две модели сознания. В самом этом факте нет ничего плохого; у старины Фрейда тоже не одна модель психики. Но было бы желательно, чтобы обе модели, как минимум, соотносились друг с другом понятным образом, как у того же Фрейда.
Что же нам предлагают создатели сериала? Первая модель - горизонтальная - хорошо знакома тем, кто сталкивался с настольными или компьютерными ролевыми играми. Есть список параметров, есть уровень развития параметра, заданный числом, а потому у наших антропоморфных роботов можно с помощью гаджета с простеньким интерфейсом накинуть несколько очков к агрессивности, уменьшив на пару очков сексуальность. Но одно дело, если бы речь шла о классификации поведенческих стратегий или скорее даже паттернов взаимоотношений; это была бы понятная и вполне иллюстративная модель (правда, поведения, не сознания). Сценаристы же помещают в тот же ряд интеллект и самоосознание, которые при всём многообразии возможных определений представляют собой понятия более высокого уровня, вполне вероятно, включающие в себя и управление паттернами поведения.
Несмотря на восторженные похвалы общей интеллектуальности, концептуально сериал хромает на обе ноги
Видимо, чувствуя, что-то тут не так, создатели сериала подчеркнуто выпячивают другую модель - вертикальную, которая представляет собой пирамиду самоосознания. Есть четыре яруса психического: память, импровизация, эгоизм и самосознание. Каждый следующий ярус оперирует предыдущим и базируется на нем. Но самое главное (и самое концептуально красивое) в этой схеме то, что сознание, однажды выстроенное снизу вверх, может впоследствии самостоятельно конструировать себя сверху вниз, например, выправляя нарушения памяти или вырабатывая новые поведенческие алгоритмы. Формально это реализовано через способность мечтать, которая, по сути, загружает в память андроида фиктивные воспоминания, меняющие три других яруса психики. Вокруг этого обстоятельства, собственно, разворачивается фабула фильма.
Одна из ключевых терминологических проблем вертикальной конструкции психики - именование самосознания «голосом Бога». Везде и всюду рецензенты пишут о бикамеральном сознании древних людей, но я бы обратил внимание на другие, более мощные философские корни такой терминологической аберрации. По сути, речь идёт о той самой недоказуемой, но истинной формуле Гёделя, на которой покоится любая формальная система, но которая сама средствами этой системы не обосновывается. В метафизике этот принцип хорошо знаком в варианте «первопричины»: той, которая сама причины не имеет, но является причиной всему существующему. На языке теологии и первое, и второе обозначается понятием «Бог». Вопрос о том, какими характеристиками этот первопринцип обладает (является ли он понятием, суждением, перформативный актом, чем-то ещё), в некоторые периоды истории философии становился главенствующим, а потому к началу XXI столетия наработан колоссальный интеллектуальный багаж, на базе которого можно снимать хоть десяток сезонов. Но сценаристы одним махом проходят мимо этих дискуссий (хотя, может, придерживают на потом), поднимая на щит одну лишь трансцендентность самосознания.
Хотя создатели фильма подчеркнуто избегают теологического дискурса, местами все же возникают заходы на разговор о связи твари и Творца, правда, в эрзац-формах. «Голосом Бога» для робота выступает создатель (и, кстати, именно поэтому добровольная и сознательная смерть творцов дикозападной робототехники предопределена изначально, - в строгом соответствии с ницшеанскими рассуждениями о трёх стадиях свободы духа, чтобы можно было действительно говорить о самостоятельности робота, должна быть устранена ситуация, когда создатель его самостоятельности жив и аффицирует её). «Голосом Бога» для человека вообще никто не выступает, потому что создатели сериала по непонятной причине не потрудились применить свою модель человеческого сознания к самому человеку.
Но все это, в общем-то, досадные мелочи по сравнению с главной проблемой всех возведённых построений. Я не зря вспоминал Фрейда в начале статьи: он и другие психоаналитики ввели в широкий оборот представление о том, что сознание возникает на основе бессознательного. Последнее можно понимать по-разному, как индивидуальное или коллективное, можно выделять в нем разные господствующие интенции, а ещё с бессознательным трудно работать средствами сознания. Но та красивая пирамида однозначно должна быть только вершиной айсберга; человек годами обретает сознание в сложных отношениях с бессознательным. Робот должен был бы обретать так же.
Как бы ни хотелось отождествить «голос Бога» с бессознательным, сделать это не получится. Да, в главного андроида первого сезона встроена альтернативная личность маньяка, очень похожая на «Оно» Фрейда и «Тень» Юнга. Но ключевое затруднение тут формальное: «голос Бога» вербален, а значит, сконструирован по семантическим и синтаксическим правилам, попросту говоря, создан сознанием программиста.
Пренебрежение психоаналитической традицией выглядит ещё более странно, если учесть, что англосаксонский мир прекрасно с ней знаком: психоаналитик для американца - такой же привычный специалист, как стоматолог и автослесарь.
В общем, несмотря на восторженные похвалы общей интеллектуальности, концептуально сериал хромает на обе ноги. И ладно бы не было в нашем мире Азимова! На худой конец, «Бегущего по лезвию»! Вопросы о сознании роботов что, в первый раз ставятся? Так что нам, простым зрителям, остаётся только надеяться, что сценаристы все-таки начнут читать если не свежие статьи по когнитивистике, то хотя бы классику научной фантастики, и сериал-таки не выродится в бойню между роботами и людьми, для чего в конце первого сезона есть все предпосылки.
