2 декабря – день памяти святителя Филарета, митрополита Московского и Коломенского
Это был один из самых чудесных вечеров за последний месяц. До глубокой ночи мы говорили с другом о действительно серьёзных вопросах. Когда тебе интересна жизнь — то таких вопросов всегда много. Например, какая теория лучше описывает природу гравитации — квантовая или теория относительности. Или парадокс электрона — ведь это же философская проблема влияния наблюдателя на наблюдаемое. Или современные исследования в области отклонения случайных чисел — это ведь тот вопрос, который до конца решить может только богословие.
Мама когда-то говорила, что ещё 40 лет назад подобные темы интересовали почти любого образованного человека. Но уже я в своей жизни встретил только одного — этого моего друга, с которым можно обсудить М-теорию или загадку теней на Юпитере.
А ведь не только физика столь интересна. Филология, история, космология, да и вообще любая наука, – это поле неисчерпаемого творчества и интереса.
Жизнь средневековых Альфреда Великого и Олафа Норвежского куда интереснее, чем истории о современных чиновниках и кинозвёздах.
Особенности патристического наследия Иоанна Кассиана Римлянина занимают больше, чем политика. Психологизм у блаженного Августина ценнее обсуждения цен, зарплат и социальных выплат, потому что без зарплаты доброму человеку прожить можно, а без блаженного Августина – нет.
Как и провести свои дни в постижении и умножении вечной красоты куда лучше, чем, скопив временное богатство и на страдании других создав себе имидж «лягушкой имя своё выкрикивать к восторгу местных болот».
Святой Афанасий Сахаров жалуется в одном письме на отсутствие собеседника, с которым можно было бы поговорить на подлинно высокие темы. Доброта всегда крайне важна, но Господь заповедал всякому человеку возрастать не только в доброте, но и в познании, и когда этого нет, то и говорить с человеком может быть просто не о чем. Афанасий об этом пишет: «И в окружении добрых людей я бывал, — а душу отвести не с кем было. Вот и сейчас меня окружают прекрасные, простые, добрые люди. Но слишком малокультурны они, и потому не так уж много находится общих интересов».
Всякое дело, искусство, наука, занятие является христианским, когда совершено в Духе и для Бога. В заколоченном по любви к брату гвозде больше христианства, чем в прочитанном по привычке молитвослове.
Если любое, самое высокое дело: творчество, наука, преподавание, воспитание — перестаёт быть служением другим, где и само умножение нами света совершается ради радости Другого и других, – оно лишается связи с вечностью, небом и глубиной. Ибо только та жизнь имеет значение, которая прожита для других.
Православие говорит об освящении всего человека, в том числе и разума. И никому не позволено игнорировать эту святоотеческую максиму без того, чтобы не оказаться не вполне человеком, о котором святой Филарет Московский говорит: «Я не знаю, что ты такое и что с тобой будет».
Благодать освящает людскую мудрость. Освящает она и всякое людское творчество. Вот что пишет об этом Сергей Фудель:
«О сочетании общечеловеческого знания, или “мирской премудростью”, с премудростью Божественной лучше всего сказано у Варсонофия Великого, подвижника VI века и апостольской веры.
«Ты не должен обращать внимания на одну только мирскую премудрость, ибо если человек не имеет данной свыше духовной премудрости, то бесполезна ему первая. Если же имеет и ту и другую, то таковой блажен» (Ответ 822).
История с учителем юного Иоанна Дамасскина, который прежде сокрушался, что не может никому передать свои знания, говорит о том, что смысл знаний ещё и в том, чтоб мы с радостью делились открытой и постигнутой красотой. Образование для святых отцов было продолжением их встречи с Богом через ту благодать, мудрость и красоту, которыми Он проницает Своё творение.
Мало кто знает, что святой Филарет Московский в пору своего преподавания в семинарии был учителем не только языков и риторики, но и поэзии. В преподавании он опирался на Аристотеля «О поэтическом искусстве» и Плутарха «Как нужно слушать поэтов». Подход святого к предмету был фундаментальным — он взял прекрасные сочинения древних авторов на тему и из них составил курс для студентов. Филарета чтут как покровителя знаний и образования. Но такова удивительная черта добрых и благодарных — им радостно познавать мир Господень. Как об этом говорил Старец Паисий Афонский: «Я могу смотреть на что угодно, даже вот на свинью — и видеть сквозь неё Бога».
Если статья на интересующую тебя тему называется как-то вроде «Антиномичность дискурсивной поэтики Бродского», то можно, не открывая её, точно знать, что ничего важного и высокого для души и неба ты там не отыщешь…
Но подлинное образование, к которому так стремились многие святые отцы, далеко от попытки умничать и надмения, которое рождается у людей тщеславных стоит им только узнать какое-нибудь редкое учёное слово. Основанием образования для отцов было непрекращающееся ликование о бытии, когда всё в мире было значимо и драгоценно, и всё хотелось изучить и постичь.
Конечно, отцам (особенно старцам), многое открывал Дух. Но Дух открывал суть того, что они постигали и на чём останавливался их взгляд. Потому отцы так любили науку. Потому и Старец Нектарий Оптинский изучал все точные науки, которые только попадались ему. Он тянулся и к языкам, и к математике, и к искусству. Дух давал ему глубину взгляда и постижения, но не отменял его собственной научной работы. Ведь Господь не желает сделать из нас лентяев, которым всё преподносится на тарелочке. По этому поводу святой Василий Великий (который тоже очень любил знания) говорил, что Господь намеренно не открыл людям, как устроено мироздание, физическая вселенная, чтобы мы могли постоянно познавать каждую клеточку бытия и всегда иметь в этом повод для благодарности и ликования.
Образование подвижника помогает миру и в самом высоком плане – ведь, когда сердце подвижника открывается для любви к известным неправославным людям: философам, писателям, поэтам и актёрам, – он начинает о них молиться и они получают от этого пользу. И вообще – те люди, о которых он узнаёт, постепенно становятся включёнными в его молитву.
А мир для того, кто его познаёт, оказывается великим поводом для благодарности и удивления, ведь всё бытие наполнено благодатным присутствием Господним. И касаясь всякой его части мы в конечном итоге касаемся Господа.
Живущий в благодати подобен человеку эпохи Возрождения. Он творит в разных областях, он занят искусствами и науками, он созидает души к добру и вокруг него всегда мир и помощь. На него опираются тысячи, а он всех любит, обо всех о них заботится и не устаёт. За что бы он ни брался, – он всюду преуспевает, внося в события, дела и явления святоотеческую красоту постижения и выражения.
У Иоанна Кронштадтского есть такие слова по поводу творчества и образования: «Даров Господних не должно удерживать в себе, но изливать на других; образец – природа: солнце не удерживает в себе одном свет, но изливает его на луну. Не должно ни у кого и спрашивать, нужно ли распространять славу Божию пишущею рукою или словесно, или добрыми делами. Это мы обязаны делать по мере сил своих и возможности. Таланты надо употреблять в дело. Коли будешь задумываться об этом простом деле, то демон, пожалуй, внушит тебе нелепость, что тебе надо иметь только внутреннее делание».
Здесь святой отец говорит ещё и о том, что любовь всегда проявляет себя в делах, и одно из таких дел есть познание любимого. И Господь говорит об этом через Своего поэта — пророка Давида: «Остановитесь и познайте, что Я — Бог!» (Пс 45:11). А что есть на самом деле образование, как не познание мудрости, красоты и благодати Господней, проницающей всё бытие целиком? Ведь даже неверующие люди замечают, как умиротворяет простое пребывание на природе. Англичане викторианской эпохи ходили на прогулки за город с таким чувством, как мы ходим в храм. Потому что даже далёкий от богословия человек чувствует глубину природы, большую, чем то, что мы в ней видим. И это глубина Духа, которого мы можем коснуться, постигая мир и его красоту, чему и служит образование. Итак — образование — это ещё одна встреча с Богом и Его красотой, совершаемая именно таким образом, через благое познание сущего в его частях.
И это одна из причин, по которой святой Марк Подвижник говорил, что: «Кто презирает знание и хвалится невежеством, тот невежда не только словом, но и разумом».
Можно даже сказать, что для таких отцов как Василий Великий или Григорий Богослов вообще не было разделения на светское и духовное образование, потому что они везде видели Бога и везде с ясностью познавали его.
По этому поводу вспоминается история об одном средневековом восточном поэте, который уснул где-то в священном месте и его разбудил возмущённый сторож с криками: «Как ты мог заснуть, повернув ноги к Богу?» На что поэт спокойно ответил: «Любезный, ты сперва покажи мне место, где Бога нет...».
Так и в образовании — что бы мы ни изучали: период Барокко, ядерную физику или квантовую механику, жизнь пчёл или особенности поэтико-философского наследия Новалиса, мы неизменно касаемся Его и говорим о Нём, ибо Он во всём пребывает, кроме греха.
Боязнь знания никогда не была присуща подлинным отцам церкви, которым было радостно и познавать и оценивать познаваемое в Духе. И для доброго такое познание всегда остаётся блаженством, сравнимым с тем, как когда любящая читает письма своего любимого, и сквозь строки писем, конверт и бумагу встаёт для неё образ того, что одним только присутствием своим на земле делает радостной её жизнь на свете…
