По мысли Александра Шмемана в современном мире основную роль должен играть информационный пост. То есть – человеку важно научиться отказываться от всех ничего не значащих слов, которые во множестве несут различные новостные ленты и форумы обсуждений содержимого выеденного яйца.
Этот отказ важен ещё и потому, что, как говорил румынский Старец Иустин Пирву, когда мы читаем новости, то нам начинает казаться, что всем миром управляет враг рода людского. И лишь молитва снова может открыть, что всё случающееся происходит только по любви Господней.
Потому так важно наполнять тишину молитвой. Это возвращает нас к той подлинности и глубине, где мы начинаем жить по-настоящему потому, что встречаем там Бога.
Некая студентка приехала к Александру Меню, и он спросил её, пишет ли она курсовую? «Да», – отвечала та, заметив, что её очень интересует тема хазаров. «Хазары!» – воскликнул Мень, восхищаясь тем, что девушка занимается наукой, – «Как это прекрасно! А то всё: любит-не любит, плюнет-поцелует...»
Насколько жизнь есть служение, доверие Богу и благодарность – настолько она есть блаженство.
Шмеман пишет: «Ничего, абсолютно ничего не достигается и не разрешается путем "дискуссий", споров и обсуждений, все это аберрация нашего времени. Невозможно представить себе Толстого, Рембрандта, Шекспира на каком-нибудь "коллоквиуме", посвященном "путям современного искусства". Все, что убеждает, обращает других, вырастает в одиночестве, в творческой тишине, никогда не в болтовне».
Данте творит «Божественную комедию» в тишине монастыря, кельтские поэты-иноки создавали стихи, испытывая ликование посреди какого-нибудь ирландского леса, Серафим Саровский совершает молитву вдали от всех, и каждый из них безмерно далёк от обсуждений и конференций, старающихся дать определение высокому. Нет, они просто живут высотой и знают, что дело всегда не в формальных определениях, но в измерении рая, наполняющим сердце и позволяющим всякий раз говорить «как власть имеющий», к негодованию и ужасу всевозможных умников и формалистов.
Молитва, тишина и творчество учат человека видеть мир глубоко и замечать в своей жизни и в мировой истории Бога.
Нет случая - Бог управляет миром, а дурак недоволен, что Бог не управляет миром по его, дурака, разумению. Но взгляд подвижника или сказочника прозревает за внешней чередой событий грандиозный и победный скрытый смысл. Он всегда есть в любой истории, как и в сюжете нашего мира. Он постепенно, из века в век, следует в хороший конец царства небесного, даруя по ходу множество малых хороших концов, которые являются прообразами Евангельского хорошего конца истории нашего мира.
Всякая боль, всякий мрак — не вечны, ещё на земле человек забывает о них. Так и Клайв Льюис говорил о годах войны (а он был в действующей армии 1941 года), «как будто там был не я». То же самое говорил мой друг о тяжелейших годах своей жизни. Пережитая боль сжалась в точку, но сделала своё дело, возводя сердце к новой, прежде неведомой высоте. И так бывает везде и всюду, потому, что радость хорошего конца Господь обещал всем добрым в Своём бесконечном милосердии, а мы знаем, какое блаженство Он готовит любящим Его.
Митрополит Антоний Сурожский говорит о Боге: «Он заповедал нам быть в миру, но не от мира сего, а мы поступаем наоборот: мы, по существу, от мира сего, но – бежим»…
Люди бегут в храм, спасаясь от проблем, от ложности отношений, от уродств и неправды, но, одновременно – всё это приносят в храмы сами в себе. А поскольку их жизнь всецело направлена на себя, свои грехи и фобии, свою «духовность», то они не получают ни мудрости видеть красоту Божию и за стенами храма, ни силы быть продолжением литургии и Евангелия в том, что их окружает в их жизни…
Святая Мария Скобцова говорила, что в жизни, наследии и душе каждого человека сгорит или сгниёт всё то, что он не потрудился отдать по любви к другим.
Как-то мы проводили большую театрализованную игру для детей города прямо на площади. Рядом со мной трудились девушка и женщина, и все мы пришли в тот день играть с малышами после воскресной литургии. Женщина постоянно жаловалась, что общение с детьми нарушает её молитвенную сосредоточенность после причастия, а девушка радовалась тому, что может послужить другим. Девушка не причастилась в тот день, но лицо её сияло, а женщина, хоть и причащалась, но была тусклой и общаться с ней не хотелось.
А ведь это Христос открыл, что вся аскетика, всё благочестие, все смыслы жизни и глубина и подлинность меряются всегда по любви.
И это неудивительно – ведь ликование о христианстве возможно лишь для того, кто радуется обо всём мире Божием, всей красоте бытия, человека, культуры, мысли. И лишь благодарный, воспринимающий всё в своей жизни как Господень подарок, доверяющий небу – отвечает ликованием на всю явленную Богом дивную красоту!
В «Древнем патерике» приводится такая история:
«Брат пришел к некоему старцу, и, выходя, говорит ему: прости, авва, что я отвлек тебя от правила твоего. Старец сказал ему в ответ: мое правило таково, чтобы успокоить тебя и отпустить с миром».
И это больше всего удивляет в подлинных христианах – желание отдать все силы души и тела, чтобы только другой сумел посмотреть на мир с радостью и надеждой.
Лидия Чуковская вспоминала, как однажды её верующая подруга, переводчица сказок Андерсена, Тамара Габбе, несколько часов слушала нудные стихи пришедшей к ней бездарной поэтессы. Когда та ушла, Чуковская спросила Тамару, отчего подруга потратила столько времени на такие пустяки? Габбе торжественно отвечала: «Жаждущего напои». И Лидия Чуковская ощутила в этих словах какое-то высочайшее откровение о христианстве, которое невозможно вне жизни с Богом.
Все люди на земле ищут радости. Но находят её лишь те, кто ищет радости для других.
Отдавай, делись, радуй, – и Господь всей радугой Духа Святого коснётся твоего дня!