Можно ли вырастить детей, ни разу не повышая на них голос? В эпоху всеобщего интереса к психологии этот вопрос становится все более и более актуальным, потому что нам всем хочется быть хорошими родителями. Хочется вырастить гармонично развитых, здоровых детей. Но, читая популярные статьи на эту тему, современные мамы и папы порой не находят путей их реального применения, лишь глубже погружаясь в пресловутое токсичное чувство вины. И... отравляя жизнь себе, портят ее детям. Как же быть со всем этим сводом правил «идеального родителя»?
Прежде всего – осмыслить.
Вот, например, крик. Хорошо ли кричать на ребенка? Ну, конечно, это плохо, ответим мы все хором. Принесет ли это ребенку психологическую травму? А вот тут давайте поговорим.
Что такое вообще «ор»? С латинского orae, orare – переводится как «громко разговаривать». Это всегда связано с неким напряжением и голосового аппарата, и психологической ситуации. Какой посыл могут нести в себе громко сказанные слова?
Всем известен психологический эксперимент, когда один взрослый садится на корточки, а другой начинает на него кричать. После чего первый взрослый начинает ощущать сильнейшую уязвимость и плакать. Может ли ребенок чувствовать нечто подобное? Наверное, да. Всегда ли дети так ощущают себя во время крика родителей? Наверное, нет.
Я помню себя в детстве. Мама редко на меня кричала, но если это происходило, я понимала, что маме как-то совсем нехорошо, потому что все остальное время она была доброй милой женщиной, моим другом и соратником. Мама любила меня, заботилась, берегла. У нас с мамой был контакт. Чувствовала ли я себя униженной в минуты ее крика? Нет. Я чувствовала, что маме плохо. Конечно, мне было некомфортно и, как любому нормальному ребенку, хотелось, чтобы ситуация скорее закончилась. Обижалась ли я? Нет.
Был и еще один человек, который иногда кричал. В нашей семье его все уважали и боялись, даже папа. Этот человек очень любил всех строить и отчитывать. Для «твоего же блага». Только вот заботы, тепла, отдачи от него не было. Его авторитет был формальным, а улыбка холодной. Он не любил меня. Что я чувствовала, когда он кричал? Унижение, никчемность, полный прорыв линии обороны. Я столбенела от его крика и потом долго не могла прийти в себя. Принес ли он мне психологический вред? Несомненно. Потом, став уже взрослой и сознательно отказавшись от общения с ним, я еще долго зализывала свои душевные раны.
Еще были воспитатели в садике, они тоже кричали, когда хотели угомонить 30 не в меру разбушевавшихся детей. Нанесли ли они этим мне травму? Нет. Мне было просто неприятно.
Итак, крик бывает разным. Очень многое зависит от того, сколько лет ребенку, что в этот крик вкладывается, какая у взрослого с ребенком степень близости, и как часто этот крик имеет место быть.
Кричать на ребенка раннего возраста бессмысленно. До трех лет есть гораздо более эффективные способы разрешения трудных ситуаций. В противном случае мы вырастим чистокровного невротика.
А если ребенок старше?
Если я ору постоянно – это не есть хорошо. Хотя бы потому, что слова обычной громкости перестают иметь силу. Да и все время находиться в напряжении здоровья не прибавит.
Если я своим криком хочу подавить ребенка, унизить его, показать ему его самое последнее место – это ужасно. Это, безусловно, наносит вред.
Если я ору от усталости, здесь все зависит от степени близости с ребенком. Если связь с ребенком достаточно крепкая, то он вполне может осмыслить ситуацию критически. Особенно если крик в семье – это не норма.
Кричу ли я на своих детей? Бывает, кричу. От бессилия, от усталости, от невозможности в сотый раз угомонить всю ораву. Является ли крик для нас нормой? Нет. Он бывает редко, я стараюсь просить за него прощения, а при его приближении предупреждаю детей заветной фразой «ребята, я сейчас не выдержу и начну орать». Мы заранее договорились, что если я произношу эти слова, значит всё: сил терпеть больше нет и детям надо срочно угомониться. Хочу ли я унизить своих детей во время крика? Нет. Даже если я на них ругаюсь, то продолжаю любить их, ценить и уважать. Но чтобы дети воспринимали подобные ситуации конструктивно, необходимо поддерживать с ними душевный контакт, нужно что-то отдавать – тепло, заботу, знания.
Один раз я сильно разоралась на ребят. Совершенно несправедливо, из-за пустяка, который просто стал последней каплей. Да еще и положила всех на такой ноте спать. Сижу в кухне и плачу, какая я никчемная мать, травмировала психику своих детей. Потом решила пойти проверить, как у них дела. Захожу, а они не спят. Смотрят на меня встревоженно из-под одеял. И молчат. Говорю: ребята, простите, что я на вас накричала, мне очень жаль... Хотела что-то добавить еще, а они как прыгнут все ко мне на шею и наперебой: «Мамочка, да мы поняли, что ты просто очень устала! Мы тебя любим!» Ну, я заплакала, конечно, от счастья, потом все успокоились, я рассказала сказку на ночь, и мы уснули.
Вообще, если жизнь напряженная, орать можно, не прекращая. Здесь помогает одно внутреннее правило. Я просто говорю себе «нет» и учусь решать проблемы другими путями. На какой-то период времени это «нет» в отношении крика становится приоритетом. Потом, когда оно автоматизируется, самоконтроль уходит на второй план, и наступает обычная жизнь, где я умею обходиться без крика. Но жизнь есть жизнь, и не все в ней идет по плану. Иногда случаются неприятности, но психотравмой их уже не назовешь.
***
Вечер. Надо ложиться спать, а все орут, бегают, веселятся. Что-то пролетает мимо. Где-то что-то падает. «Раз, два, три» – говорю, что пора успокоиться и готовиться ко сну. Реакции никакой. У меня – сил никаких. Сажусь на диван с чьими-то штанами в руках, о чем-то задумываюсь. Вдруг все затихает вокруг, и из этой тишины раздается дикторский голос Леши:
– С понедельника по воскресенье с вами Екатерина и наш круглосуточный канал Дурдом-ТВ.
Было смешно. До слез.
