Комната с высоты стола. Любимая кукла. До боли знакомый узор на ковре. Шоколадное яйцо после храма в воскресенье. Шуршит магнитофон, торопясь начать мелодию Вивальди. Плетеная корзина для игрушек. Одинаковые куртки у меня и у сестер, только цвета разные.
Я помню свое детство отрывками. Яркими картинками, запахами, образами, ощущениями. Это время подернуто золотистой дымкой. Я помню, как бабушка резала и варила нам лапшу, хотя это было всего раз или два. Помню мамины пироги. Помню, как клеили новые обои на кухне. Помню, как ели в зоопарке сладкую вату – и она намертво прилипала к щекам.
Теперь я выросла и вроде как стала взрослой. У меня есть дети. И их надо воспитывать: читать правильные книжки, кормить полезной едой, соблюдать режим дня, расширять кругозор. Оказавшись в теме, я влезла в нее если не с головой, то по шею точно. Сколько раз я обсуждала, как важно или неважно делать или не делать какие-то вещи. Я вполне разумно обосновывала необходимость строгого распорядка дня и необходимости носить дома носки… И ругала старшего сына за то, что он не хотел есть «правильную» печенку или отказывался гулять больше часа. И расстраивалась, что все как-то неправильно. И переживала, что кофты у мальчишек какие-то не такие. И мама-то я так себе. И вообще ребенку нормальное детство обеспечить не в состоянии.
Пока вдруг меня не осенило. Пока я тут убиваюсь по своей неидеальной материнской карьере и майкам не «того» цвета, у моих детей идет то самое ДЕТСТВО.
ТО САМОЕ. То, которое я помню в золотистой дымке. И вот эту страшную машинку, быть может, мой сын будет вспоминать как любимую игрушку – ведь сейчас он играет в нее постоянно. Именно эти ящики для конструктора он запомнит. И эту смешную майку, которая так не нравится мне, но нравится ему. Эта квартира, пусть без идеального ремонта, но какая уж есть, станет страной его детства. И он будет спорить со мной до хрипоты, доказывая, как стояла мебель в его комнате, а потом поймет, что смотрел на нее с другого ракурса. Этот кот станет котом детства – он его будет помнить смутно, как большой пушистый рыжий комок шерсти, который цапает пятки, торчащие из-под одеяла. Он запомнит наши поездки к прабабушкам, быть может. Или не запомнит. Запомнит пса, который живет у дедушки на даче. А еще он не будет помнить, как он был у нас один – ведь брат и сестра у него появились так рано. И спустя двадцать лет он вдруг увидит вывалившиеся откуда-нибудь ползунки (вот эти самые, а не абстрактные), и воскликнет: «Да ведь в них еще Марфа ползала!»
И от этой мысли становится не по себе. Ведь сейчас я не просто занимаюсь воспитанием. Я присутствую в начале жизни другого человека. Пока он маленький. Но и я была такой. И тогда моя мама, быть может, тоже думала о том, как нужно правильно питаться, и сокрушалась, что куртки у нас одинаковые, хоть и разного цвета. А я запомнила сладкую вату, безногую куклу и какие классные у наших курток были горошки на карманах.
И вот вопрос: а так ли важно, как именно я выстрою сейчас быт? Важно ли, какой будет ремонт в доме? Важно ли, чтобы все было идеально? Почему-то мне кажется, что нет. А еще мне кажется, что мне стоит перестать переживать и нужно немного расслабиться. Пусть мои дети запомнят меня радостной и довольной жизнью. Ведь все те углы и неровности, которые будут в их детстве, они вряд ли запомнят. Наоборот, они станут путеводными заметками, зацепками для памяти, милыми весточками из детства. Так стоит ли портить его?
Страшно подумать, но через какие-то 15-20 лет мои дети станут взрослыми. И эти дни, которые для меня так реальны сейчас, уйдут в прошлое. Я буду с недоверием смотреть на фотографии в альбоме (которые я загодя печатаю сейчас) и не верить, что эти верзилы были когда-то такими смешными карапузами. И все уже будет не так – я стану еще более взрослой, буду вспоминать себя нынешнюю и свои заботы. А сейчас так хочется уютно устроиться в этой чужой стране Детства, наполнить ее светом и теплом, чтобы этот свет остался с моими детьми на всю жизнь.
