Несмотря на название, речь тут пойдет не о скандальной телепередаче: думаю, эта тема не нашей аудитории. Хотя сама проблема «подглядывания» за чужой жизнью существует, и она универсальна: любой нет-нет, да и посмотрит: а как там живет сосед за углом. Но, опять-таки, мне хочется поговорить не об этом.
Я люблю читать новостные ленты (именно читать, а не смотреть). Если тема меня затрагивает, я начинаю углубляться в интернет. И вот, по мере продвижения «в тему», новостной повод начинает обрастать такими подробностями и деталями, что невольно возникает ощущение заглядывания за рамки дозволенного. Со мной так происходило неоднократно. Например, меня какое-то время интересовала история с перевалом Дятлова. Сама не понимаю, откуда возник этот интерес – может быть, факт загадочной гибели девяти студентов на Урале в 1959 году в надежном и безопасном (в моем понимании) Советском Союзе вызывал у меня когнитивный диссонанс (надо сказать, не у меня одной, сейчас существует аж несколько «дятловских» сообществ, занимающихся на любительском и даже профессиональном уровне этим вопросом). В любом случае, я перелопатила груду материала, благо тут есть, где развернуться: в открытом доступе материалы уголовного дела, отпечатанные фотопленки участников похода, воспоминания их окружения, психологические характеристики, мнения экспертов. Выдвинуты самые различные версии, начиная от паранормальных, до «естественнопричинных» и шпионских (кстати, наиболее, на мой взгляд, убедительная версия). Группа энтузиастов в 2008 и 2010 годах попыталась реконструировать в том самом месте последовательность трагических событий; ежегодно место гибели свердловских студентов становится точкой паломничества современных туристов. Всем хочется понять: «что это было?»
Так думала и я, читая материалы как захватывающий детективный роман. Но по мере углубления в тему, когда я уже не только знала имена и фамилии участников трагедии, но и их личностные характеристики, их привязанности и антипатии, особенности передвижения, хорошо представляла себе топонимику места: злополучная разрезанная изнутри палатка, склон, по которому бежали в ночи полураздетые без обуви ребята, кедр, ручей, где были найдены их трупы – мне становилось все более и более не по себе. Остановиться я уже не имела сил – дочитала все до конца, включая патологоанатомическое описание каждого мертвого тела (типа, чтобы понять по характеру травм, что же их сгубило – предмет непрекращающихся споров). И вот тут-то я поняла, что я встала у грани дозволенного. А может, и перешла.
Одно дело – изучать дневники, письма и воспоминания, рассматривать фотографии – то, чем всегда занимались историки и исследователи, другое – изучать последовательно, во что были одеты трупы, сколько на них (и чьих) было пар трико и носков, сколько мл «слизистой массы бурого цвета» находилось в их желудках и какова была степень наполненности мочевого пузыря каждого студента (очень, кстати, важный показатель, для понимания того, замерзли ли ребята или были убиты). Не знаю, как у других, у меня весь этот материал вызвал резкое отторжение, более того, понимание недолжного: такими вещами должны заниматься узкие специалисты: пусть они изучают, а до «публики» доносят лишь выводы. Нельзя подобные интимные факты из жизни умерших, не имеющих возможности оградить себя людей, делать достоянием широкой общественности без всяких ограничений. Вам бы, например, хотелось, чтобы протоколы вашего вскрытия зачитывались на похоронах, а все друзья и близкие, скорбно вздыхая, уточняли содержимое вашего желудка в момент смерти?
Есть и всегда будут оставаться вещи прикровенные. Специфика бесконтрольного выкладывания любой информации в интернет срывает любые покровы и вызывает нездоровый интерес к тому, над чем не должно приподнимать завесу. И вот уже вся страна рассуждает, сколько промилле было в крови у «пьяного мальчика» Алеши Шимко, сбитого московской автомобилисткой. Осталось только пригласить всех любопытствующих на эксгумацию тела, или же заснять процесс и выложить в интернет. Даже ради «выяснения правды» не надо, хотя бы в силу уважения к погибшему ребенку и его несчастным родителям, превышать «информационный лимит». А то скоро у нас появится новая когорта интернет-историков – «гробокопателей» – тех, что после очередного падения самолета спешат поглубже нырнуть в личные странички жертв (пока их не заблокировали родственники), чтобы донести до мира как можно более полную информацию малейших нюансов жизни только что погибшего человека. А ведь от таких несанкционированных вылазок не застрахован никто (разве что тот, кого принципиально нет в соцсетях). И если живые еще могут как-то возмутиться, то мертвые – нет. Высказывание «мертвые сраму не имут», – имеет совершенно иной, не означающий право любого поперечного полоскать любое белье, смысл. Тут уместнее вспомнить многовековую общую для всего чкловечества мудрость о «покое с миром» и о «неворошении могил» для расплодившихся любителей.
Кстати, в эти дни обсуждается в новостях случай осквернения могилы, когда неизвестные разрыли ее, похитили венки и крест. Даже если бы ничего не похитили, а просто разрыли – все равно им грозила бы статья УК. Не пора ли вводить нечто подобное и в интернет-пространстве? (Уже, в общем, вводится «затуманивание лиц» фиговыми, ничего не прикрывающими листочками). Пока же цензура не введена (да и кто это будет делать на фоне повышенного спроса на «жаренное»?) остается лишь довольствоваться самоцензурой, а то можно неожиданно для себя вляпаться. Причем, если в случае с порнографией обычному человеку «все ясно», и он сам делает сознательный выбор читать-не читать и смотреть-не смотреть (чего не скажешь про ребенка), то в описываемых мною случаях «докапывания до правды» через вываливание самых непредназначенных для глаз подробностей (включая фотографии полуразложившихся трупов), все не столь однозначно: явного «криминала» в подобном чтении вроде бы нет, а осадок остается. Рецепт тут, думается, только один, и он особенно очевиден в прояснившемся пространстве поста: как только возникает ощущение заглядывания в замочную скважину в прошлое или настоящее (или подглядывание сквозь стекло, как практикуется в известной передаче), человек должен мобилизовать свою внутреннюю брезгливость, а также уважение к памяти и личной жизни людей, живших или живущих, и остановиться.