Информационный шум, поднявшийся в связи с фильмом «Матильда», как это часто бывает, не выявляет, а скрывает сущность происходящего.
Проблема заключается не в том, что у нас снимают плохое кино, не зависимо от его содержания, а в том, что для создания хорошего исторического кино нет условий. Речь идет не о финансах. Иногда они появляются, как показывает пример той же Матильды. Достаточно и талантливых, и высокопрофессиональных режиссеров и актеров, которых, правда, не оказалось в коллективе, создававшим этот фильм.
Возможно, когда речь идет о камерных произведениях искусства, этого было бы достаточно. Но ведь речь же идет о масштабном историческом фильме, то есть не просто об очередном зрелище, а о зрелище, в котором можно увидеть своеобразный портрет характера народа.
Кино – это не реклама. Любое произведение искусства, пусть и плохое, обладает своими законами. Как это ни банально звучит, оно требует искренности выражения. Все дело в том, что искусство имеет дело не только с осознанной, но и с неосознанной стороной человека.
Как бы художник ни старался изобразить что-то другое, он всегда будет изображать при этом самого себя и ту эпоху, которой он принадлежит. Историческое кино, как никакое другое, не может не быть связанно с тем, что философы называют общественным сознанием. Хотя можно было бы высказаться и более поэтично, вспомнив про душу народа.
Душа же народа сейчас тяжко больна, ибо находится в глубочайшем кризисе, причиной которого, во многом, и является своеобразное «выпадение» из истории.
Именно поэтому Матильда, как и другие исторические фильмы последних лет, отражает болезнь общественного сознания, а не только затянувшийся кризис отечественного кинематографа.
Подобные фильмы нашего времени создают образ общества, в котором мы живем, а не образ давно минувшей эпохи. Тем более, что желание качественно изобразить прошлое в них также заметить трудно.
Художник, режиссер не может в своем фильме восстановить прошлое. Подобные попытки только усиливают ощущение фальши. Однако он может попытаться воссоздать образ народного характера таким, каким он остается в вечности.
В таком случае мы увидим не людей, зачем-то нарядившихся в дорогие театральные костюмы, напоминающие мундиры и платья конца XIX века, или доспехи русских богатырей, а подлинную историю. Костюмированные балы интересны только их участникам, которые находят радость, хвастаясь своими нарядами перед другими. Всем интересно прежде всего увидеть портрет себя, а не другого. В этом же портрете он пытается увидеть смысл и оправдание своего существования.
Что такое история? Набор событий? Или, может быть, сюжет? В художественном произведении события сплетаются в последовательность благодаря воле автора. Таким образом, в хаосе случайного мы начинаем видеть образы и смыслы.
По чьей же воле сплетаются события в сюжет? Как время становится историей? Каков бы ни был божественный замысел, написанием истории и историй занимаются люди. История обретает целостность в мифах, легендах, ученых сочинениях или в школьных учебниках.
Но не только литература создает образ истории. История – это не только сюжет, но и зрелище. Когда-то историю оживляли, разыгрывая из нее мифы. Позже образы истории стали создавать художники, иконописцы. Искусство кино с самого зарождения также было неравнодушно к истории. Первый художественный фильм Российской империи был снят о Степане Разине – «Понизовая вольница».
А до этого была целая серия великих исторических живописцев – Суриков, Верещагин и др. Именно русская историческая живопись и создала эту традицию – искать в отдельном событии целое – характер народа. Чем ближе к душе народа образ, рожденный художником, тем роднее он народу.
Из великих исторических фильмов прошлых лет, любимых народом, можно вспомнить замечательный фильм «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна. Кто-то может возразить, что он тоже не имеет прямого отношения к реальности. Но в реальности мы имеем дело только с ворохом противоречивых документов. В кино же люди ищут правды, а не реальности. В образе Александра Невского народ увидел своего защитника, именно таким, каким его себе и представлял. Поэтому и полюбил его. Да, можно в этом увидеть и оружие пропаганды, но в этом легко обвинить любое патриотическое воззвание.
Можно вспомнить и другой фильм – «Андрей Рублев» Андрея Тарковского. Конечно, этот фильм, в первую очередь, о творческих поисках художника, о его муках. Но все это показано на историческом фоне, полном любви и интереса к России, при этом режиссер отнюдь не скрывает трагические противоречия национальной истории.
Современные режиссеры не чувствуют истории, потому что они, как и все общество, вне ее. Не знают они и где правда. Поэтому пытаются выдумать историю и сделать ее правдоподобной, используя при этом лишь один метод, который можно назвать своеобразным омирщением. Если раньше в истории искали основания для мифа, то сейчас, наоборот, они ищут возможности этот миф разрушить.
Тот, чье сердце не знает любви, подменяет ее цинизмом. Вся философия истории отброшена, осталась только приземленность. Не зная, в чем правда, человек думает, что правдоподобно то, где больше грязи. Кажется, именно поэтому некоторые режиссеры заставляют своих героев буквально валяться в грязи. Вот и смотрит зритель на грязь, кровь, хорошо, что современное кино еще не научилось передавать смрад.
Когда человек не имеет ощущения живой причастности к истории, он его реконструирует, исходя из своего опыта. Если нет у человека знания исторической России – откуда он его возьмет? Кругозор людей, ограниченный, с одной стороны, советским прошлым, с другой стороны, западной цивилизацией, просто не вмещает в себя историю Российской империи до 1917 года.
Личность Государя Императора или князя Владимира находится вне поля сознания режиссера и актеров. Чтобы изобразить или спародировать глубину и утонченность, надо хотя бы иметь о них представление. Современное массовое сознание такие вещи не вмещает. Оно воспитано системой образования и культурой на других образах. Далеки от этого и образы, впитавшиеся в сознание людей в советский период истории России.
Поэтому тщетно искать в исторических фильмах, сделанных в России в последние десятилетия, живых образов старины, а вот о человеческих отношениях и ценностях нашего времени они поведать могут. А ведь именно через подобные детали и раскрывается целое. И плохая игра актеров свидетельствует о характере фильма больше, чем провокационный или приземленный сюжет.
Надеть костюм мало, надо ведь еще попытаться кого-то в нем изобразить. Но, в отличии от той же советской эпохи, не осталось даже людей, которые могли бы рассказать, как должны двигаться, говорить или вести себя представители высшей аристократии. Такие понятия как выправка и королевская осанка стали абстрактными понятиями. В советские годы оставались и те, кто сохранял живую традицию песен и былин, уходящую корнями еще во времена Киевской Руси. Увы, эта традиция прервалась, как и многие другие. Не поэтому ли на смену истории на первый план выдвинулось фэнтези – жанр вымышленной истории.
Кинематограф, пожалуй, больше, чем другие виды искусства, является идеологическим оружием. Он всегда несет какое-то послание, идею обществу. Идея фильма, или, лучше сказать, послание фильма обществу, исходит от заказчика, осознанно или неосознанно формулирующего запрос. Отсутствие идеи – тоже своего рода идея. Подобно тому, как отсутствие философии – тоже своего рода философия.
Глядя на якобы воссозданные кинематографистами образы древней Руси, или России столетней давности, думаешь – а что хотел сказать нам автор? То, что герои этих фильмов совсем не герои? Так зачем ради этого тратить столько государственных денег?
Ведь в случае с историческими фильмами заказчиком выступает государство. Деньги выделяются немалые. И, кажется, на благое дело. Но не все можно купить за деньги. Возможно, отдельные представители верховной власти и пытаются найти образы и символы, которые бы скрепили общественное сознание. И роль искусства в этом деле трудно переоценить. Да и народ с радостью бы откликнулся, если бы кто-то показал ему путь посредством искусства.
Но в данном случае государство в качестве посредника обращается к элите. Именно она и создает эти творения. Современная же российская элита очень далека и от народа, и от истории России. И, в конечном итоге, подчиняется только силе капитала.
Странно было бы, если бы традиционные ценности поручили исполнять носителям иных ценностей. Но есть ли сейчас в России художники, которым русская тема была бы интересна не только для того, чтобы ее подороже продать на Западе? Наверняка есть. Где-то борются за существование, как и все остальные. Россия столь необъятна, что тут найти можно все, что душе угодно. Было бы искреннее желание найти.
Будет ли когда-нибудь такое желание? Или опять, в случае необходимости, обратятся к иностранным специалистам. Но, как показывает опыт, даже выдающийся тренер не воспитает чемпионов мира, если нет командного духа.
Интерес к истории возрастает. Общество силится найти свой путь в истории. Так что же необходимо, чтобы оно наконец его обрело? Что заставит по-настоящему обратиться к истории, как к источнику народного единения? Надвигающаяся очередная мировая гроза?
Подготовил
