У меня хорошая новость.
Русские, наконец-то, вновь умеют снимать фильмы про людей на войне.
Не стоит здесь улыбаться. Такое умение не дается легко. Вот в войну фильмы про войну снимать не очень умели. И сразу после войны тоже. Смотришь их, - они милые, правильные, местами пафосные, местами жесткие. Но той пронзительности, той искренности, той пугающей легкой подлинности деталей, которая появится в конце пятидесятых и наберет полную силу к семидесятым, в них нет. И цензура тут виновата в последнюю очередь. Может быть, просто эпоха не требовала от кино такой проникновенности, а может, что-то еще не созрело в полную силу.
Сложнее объяснить, как можно было всем разучиться правдиво снимать про войну, уже умея это делать. Но в 80-90-х именно это и произошло. Вместо правды массово стала выходить то чернуха, то порнуха. Ладно бы только молодые режиссеры спорили в этом вопросе со старыми, как Федор Бондарчук со своим отцом. Но ведь и признанные мастера, вроде Никиты Михалкова, как будто спешили обогнать молодых в утрате чувства меры и творческого чутья. Периодически некоторые сознательно снимали свои фильмы вопреки этому духу времени. Но и в них, несмотря на все благие намерения создателей, часто чувствовалась какая-то неумелость, недоделанность и нарочитость. «Знаем, как надо, хотим повторить, но не можем».
На таком фоне «Балканский рубеж» - настоящий прорыв. Два с половиной часа непрерывного батального повествования с разными, умело переплетающимися сюжетными линиями, с разными темпами, но в едином ритме. Архетипические ситуации (поход за сокровищами, осада крепости, спасение влюбленных), классические герои… Не такие, какими они были в 50-70-х (эталонную эпоху советского военного кино), а такие, какие требуются сейчас, в XXI веке. Для нового зрителя, которого после «откровенных» роликов и жестких компьютерных игр сложно чем-то зацепить. И спецэффекты современные все на месте. Их ровно столько, сколько нужно для фильма (а не для того, чтобы похвастаться: «Эй, глядите, у нас тоже есть спецэффекты!»)
Оказывается, это возможно. Возможно показать наших героев так, что веришь: вот это наши герои. Не потому, что кто-то их нам сверху назначил героями, а потому что они живут нашими проблемами, ходят по нашим улицам, слушают и напевают нашу музыку... Но если они встречают на своем пути зло, у них есть сила не поддаваться ему. И эта сила собирает их вместе. Это сила жизни! Которая всегда торжествует, даже когда герой погибает. Иногда именно благодаря тому, что он погибает.
«...МЫ ПОГИБЛИ, ЧТОБ ЖИЛИ ВЫ». Эту надпись на памятнике у Невского пятачка показал мне дед в 1985-м. Именно ее я и вспоминал, когда досматривал «Балканский рубеж». Она стала бы идеальным эпиграфом к фильму. Хотя в нем не все погибают. И это тоже правильно. Победители должны сохранить память о погибших и передать ее внукам...
В фильме довольно много жестокости, но детям после 10 его смотреть можно. Потому что в нем нет безысходности. Он учит сопротивляться злу и обуздывать его силой. В том числе и зло, иногда бушующее внутри себя. Он показывает, что зло можно побеждать. В том числе и именем Божьим (есть там и такой маленький эпизод).
Вообще, для боевика фильм вмещает в себя удивительно много линий и планов. Помимо основной истории группы российского спецназа перед нами проходит галерея ярких эпизодов распада и гибели Югославии. Десятки людей, оказавшихся на войне внезапно, делающих свой выбор в пользу добра или зла без всякой подготовки, часто даже без умения их различить. Где-то далеко на заднем плане маячит сотрясаемая собственным кризисом Россия, посылающая своим войскам противоречивые приказы, потому что самоотверженность одних начальников почти уравновешивается трусостью и безответственностью других.
И наконец, самый глубинный план. Когда защитники осажденного аэропорта проводят перед боем перекличку, то выясняется, что среди них – ингуш, татарин, белорус, узбечка, серб, албанец и только двое русских, причем один из них считает себя скорее советским. Кто-то спрашивает: «И кто же мы?.. Интернационал?» Вопрос повисает в воздухе, ответить на него некому. «Интернационал», погружающий нас в конкретную реальность коммунистической идеологии и марксизма, звучит очевидным бредом. Тем более, что перед боем одни бойцы молятся по-христиански, а другие – совершают намаз. Они не толерантны, но веротерпимы друг к другу. Что же их связывает?
Рискну утверждать, что перед нами редкий случай стихийного проявления имперского самосознания в современном кино. Причем речь не только о Российской империи, породившей ядро отряда. Сражение, которое ведут герои, происходит на древней окраине Восточной Римской империи, стыдливо называемой в наших учебниках «Византией». Этой страной в разное время правили греки и армяне, сирийцы и иллирийцы. Ее штурмовали, но ее же и защищали славяне, арабы и викинги. Только в Империи было возможно свободное братство народов. И только совместная защита Империи придавала этому братству силу и подлинность.
У бойцов спецгруппы нет императора. Но они подчиняются Уставу, стараются служить Закону и жертвуют собой ради ближнего. Эти нити связывают их с реальностью ушедшей Империи, делая многократно сильнее местных и западных варваров, забывших закон и совесть. Современное варварство ненавидит носителей идей Империи не за религию или национальность, а за верность долгу и образ мыслей.
…Но есть и плохая новость.
Этот фильм опоздал лет на 10-15. И скорее всего, сокрушительно провалится в прокате сейчас. Зал в день премьеры, в прайм-тайм был полупустым (т.е. полным едва ли на треть). Большая часть пришедших – народ за 30. Люди, готовые посмотреть «рубеж», люди, которым он нужен, отвыкли ходить в кино. Им противны изощренные «реалистичные» ужасы, малоинтересны заполонившие экран «герои» комиксов и фэнтези. Они также устали раз за разом натягивать оценку «за правильные слова», сказанные плохими актерами, и «патриотичный сюжет», изуродованный гламурными режиссерами. Скорее всего, мои слова их тоже не убедят. Но я хотя бы постарался.
