Лежала я в роддоме. В одной палате со мной – чеченка, в соседней, через стенку, - армянка, что само по себе уже наводит на размышления. Две мои соседки по блоку очень отличались друг от друга. Армянка по-русски – едва-едва. Все время меня спрашивала: «Он поэл? Он поспал?» Я ей отвечаю: «Это она, девочка». Армянка в ответ: «А, понятно. А скоко он вэсит?»
Чеченка же, наоборот, была очень культурная. Филолог. И внешне похожа на русскую: светлые волосы, открытое лицо. Однако, несмотря на эти различия, было кое-что, что объединяло этих женщин. С утра до вечера к ним постоянно шло настоящее женское паломничество. Именно женское, а не мужское (меня, например, навещали только мой муж и один раз мама). А тут – жены братьев мужа, сестры братьев мужа, собственные сестры, чуть ли не сестры жен братьев мужа. Я и не думаю шутить: мне чеченка перечисляла, но я откровенно и очень быстро запуталась.
И вся эта женская гвардия проявляла такой неподдельный интерес к новорожденному и такую заботу о роженице, которую мы не привыкли видеть и от ближайших родственников. Например, им обеим регулярно подвозили теплые обеды и ужины, чтобы «молочко пришло». И оно пришло! Они заливались! В отличие от меня с моими йогурто-яблочными приношениями.
Но это еще не все! Как-то на мой вопрос, есть ли у чеченки та или иная вещь для ребенка, она с удивлением ответила, что да, конечно, у нее ВСЕ есть, что нужно, ей ВСЕ подарили еще с первым сыном. Причем не муж и не родители, а все те же «сестры жен братьев мужа». Ее муж подрабатывал случайными приработками, у них не было жилья (они снимали), но благодаря этой женской заботе она могла быть абсолютно спокойна за своих детей: их не оставят ни морально, ни материально.
Вы понимаете теперь, почему филолог с высшим образованием и европейской внешностью не разрывается (как мы) между любимой работой и детьми, у нее даже мысли не возникает ни о какой такой дилемме – она поступает, как принято поступать в традициях ее народа. Даже в мегаполисе Москве они сохраняют эту традицию, они буквально окутаны ею. Вырываются за ее рамки лишь единицы и тут же превращаются в космополиток – и, как следствие, один ребенок. А всем остальным и так комфортно. Пока мужья на работе, у них идет своя жизнь, свой круг общения, разумеется, абсолютная взаимопомощь, разумеется, никаких проблем, «кто бы посидел с ребенком», и т. д.
Для нас это все в диковинку. Мы и степеней родства таких не знаем, да и сестер в таком количестве ни нам, ни нашим мужьям взять неоткуда: матери наши тоже не рожали «больше двух». Однако раньше, совсем недавно, всего каких-нибудь сто лет назад, картина была совершенно иная: представить себе крестьянку, в полном одиночестве воспитывающую своих чад, просто невозможно – всегда в доме полно было всяких родственниц женского пола, или уж, на худой конец, соседки не оставляли. Да и муж был почти всегда под боком, особенно зимой (уходящий на целый день на работу муж – это уже реалии капиталистической эпохи, относительно недолгой в дореволюционной России). Я уж не говорю про купеческий и дворянский быт с их многочисленными мамками-няньками-гувернантками и прочим. Вот как выглядела, например, «воспитательная гвардия» будущего императора Николая I: «С момента рождения каждого ребенка к нему приставляли английскую бонну, двух дам для ночного дежурства, четырех нянек, или горничных, двух камердинеров, двух камер-лакеев и восемь истопников» (Л. Выскочков. Николай I. М. 2003 г., с. 15). Всего, к слову сказать, в этой семье было десять детей. Цари, конечно, но, однако же, принципиально ничем это не отличалось от реалий русского барства – разве что числом. Были, конечно, исключения, но – как исключения.
В наше время в русских семьях, особенно городских, исключением, пожалуй, является даже наличие регулярно помогающей бабушки. Бабушки теперь тоже хотят быть, «как во всем цивилизованном мире», и либо работают «на трех работах», либо «собираются наконец пожить для себя». Как горестно заметила одна моя знакомая, на робкий вопрос мужу по поводу второго ребенка тот ей резонно ответил: «Ты сперва двух бабушек роди!» Так что часто, очень часто не на кого опереться молодой маме, и вряд ли я ошибусь, сказав, что это, именно это, а не все материальные и прочие трудности, вместе взятые, останавливает подспудно женщину от желания родить даже второго. Чтобы еще раз оказаться в этом полном вакууме общения! В этих четырех стенах, где слова сказать некому! Не мужу же звонить каждый раз на работу, когда тебя терзают мысли вроде «А что если из-за этого сползшего на морозе чепчика у ребеночка начнется менингит?» А иногда и звонишь, так как порой и позвонить-то некому… Нянечки и домработницы тут не помогут – быт они, конечно, облегчат, а вот реального сочувствия, соучастия, любви и общности интересов ни за какие деньги не купишь! Это может дать только родной или близкий по духу человек.
Православным женщинам тут мог бы помочь приход, да вот беда – когда общаться-то? Времени ведь ни у кого нет! В церкви по воскресеньям? Да ведь нельзя болтать в храме! Вон ведь цыкают уже, да и за детьми присматривать надо, а то и на них зашипят. А после службы какое там общение: дети устали, быстрее бы до дома добежать… Вот было бы замечательно, если бы наши пастыри выделили для матерей несколько часочков, в субботу, например, и местечко, где можно было бы чайку попить и пообщаться, а наши мужья отпускали бы нас на эти часочки! Но это я так, к слову.
Так что же делать нам, выпавшим из собственных традиций и не создавшим новые? «Сестер мужей» ведь себе не нарожаешь. А традиции – они на то и традиции, что не создаются искусственно, а формируются временем. Но раз нельзя создать традицию, можно ведь попытаться сочинить идеологию. Идеологию материнства в современных реалиях российского мегаполиса или глубинки.
Ведь нам больше ничего и не надо! Не всякая с этим согласится, но ведь я не столь уж неправа! Вы, наши добрые пастыри, призывающие нас к чадородию, и вы, ученые мужи, пишущие о демографическом кризисе в России, вы объясните, покажите, расскажите нам, КАК растить детей сегодня, – не абстрактных деток абстрактного времени, а вот этих, в этих непригодных для этого предприятия условиях, воспойте этот подвиг многодетности, в конце концов! И ведь это действительно подвиг, – быть ежедневно «не таким, как все», не потреблять в нашем обществе потребления, а давать, давать без праздников, выходных и отпусков!
Нет, конечно, сегодня много пишут, даже и светские издания, о многодетных семьях, рассказывают счастливые истории их трудовой жизни. Но ведь это, как правило, уже финал, завершение, созревшие плоды. Кроме того, все эти удавшиеся примеры многодетности формируют женщины талантливые, одаренные способностями к материнству. А как же быть начинающим, где черпать силы и опыт? Как быть нам, безруким, не умеющим вдеть нитку в иголку, не знающим, как сварить борщ, зато наученных учиться, учиться и учиться, а потом работать и еще раз работать и тоскующим в домашних клетках? Вы ведь и таких призываете не уклоняться от материнства в полном его объеме!
Я порой смотрю на юных старшеклассниц из православных гимназий, с усердием сдающих экзамены и поступающих в разные вузы, мечтающих об интересной работе и общественном поприще, и мне делается грустно. О, нет, Боже упаси, я не против высшего образования, но как представишь их потом в четырех стенах, в халате, после яркой студенческой жизни, походов-поездок, общений-развлечений, уже почувствовавших отчасти свою полезность на разных «работах», – и подумаешь: «На те же грабли…»
А ведь так просто уклониться и не рожать! Совесть, конечно, подсказывает тебе: как же ты хочешь строить свою жизнь в соответствии с Промыслом Божиим о тебе, когда в этом, самом главном для тебя деле не готова положиться на Него? Конечно, ты все это понимаешь, но реальность жизни такова, что тебе нет возможности вырваться даже в поликлинику «зуб починить», что на жизнь не очень хватает (а многим и жить «не очень есть где»), что дети беспрерывно болеют и твое здоровье оставляет желать лучшего… А вокруг, на детских площадках, рассуждают о том, что вот, мол, «три года мучений» – и начнется «новая жизнь», вот подрастет единственное (или даже второе) чадо – и «мы сядем в голубой самолет и полетим к синему-синему морю», а ты мечтаешь, что вот сяду, мол, в ближайшую электричку и поеду в ближайший лесок. Хоть на часок. И закрадываются мысли: а не легкомысленно ли в ТАКОЙ ситуации «просто положиться»?
Конечно, ты также понимаешь, что надо «спасать Россию» и «демографическая ситуация такова, что…», но в череде ежедневных готовок-пеленок и детских истерик эти слова начинают звучать эдаким фарсом – уж не выдумала ли ты все это, не нафантазировала ли в свое ублажение? Тоже мне, «спасательница» нашлась, сопли своим лучше всем утри! И соглашаешься: «Да, да, да, куда это я, вон Маша с русой косой, она и шить, и вышивать, и даже вязать умеет, и коня на скаку…– ей и спасать, а мы уж как-нибудь…»
Вот и растолкуйте нам, немощным, пожалуйста, действительно ли нужно нам это для спасения души или современной женщине позволено уже спасаться не только чадородием? Объясните нам, нужно ли это для спасения России? И если все это кажется вам нужным и важным, то напишите об этом, скажите проповедь и не забывайте повторять, повторять и повторять об этом еще, и еще, и еще раз, потому что нам, забывчивым и унылым, просто неодкуда больше черпать силы, нечем отбиваться от бесконечно повторяющейся иной идеологии проживания жизни «мира сего», идеологии «планирования семьи» со всеми ее соблазнами. Создайте нам нашу идеологию, а мы, если хватит сил, сплетем из нее традицию!
И может быть, в дебрях городских кондоминиумов или в глухой российской глубинке православная женщина будет знать, что она тоже трудится и делает большое и полезное дело, и дело это, если Бог даст, принесет в свое время плоды. И, быть может, когда-нибудь, через 2–3 поколения, мы обгоним и перегоним южные народы и наполним нашу страну православными детьми.
