Жизнь идет, нет, несется своим чередом: зима сменяет лето, и снова зима, и снова лето и … снова зима. Дети растут все быстрее, хотя иногда и кажется, что они уже никогда не вырастут. Так и будут до конца дней твоих сидеть у тебя на шее, трепать вдрызг расшатанные нервы и сосать из тебя соки. Пожалуй, такие мысли и правда могут посещать человека, когда он занят нелюбимым делом, а детей он воспринимает как обузу.
Нашей семье повезло. Она не только официально значилась многодетной, что в ту пору было демографической редкостью, но и была по сути дела сбывшейся мечтой. Два мальчика и девочка – именно то, о чем мы мечтали еще совсем молодыми и еще совсем бездетными, в очередной раз окунаясь в атмосферу, свойственную молодости, в которой легко дышится воздухом свободы, бесшабашности и некоторого разгильдяйства.
Нашей семье и в самом деле повезло. Всех своих детей мы родили, когда были молодыми, а молодым, как поется в песне, «везде у нас дорога». Дорога, по которой идется легко и свободно, дышится полной грудью, и ком забот, чуть ли не ежедневно сваливающийся на голову, не приводит к истерикам и битью посуды, а клубок проблем представляется обычной «бородой» из рыболовной лески, распутывать которую одно удовольствие.
Удивительное чувство быть родителем медленно растущих и вдруг внезапно выросших детей. Сначала они такие крошечные, беззащитные, в полной твоей власти. Время идет, и они совсем другие, а мы, кажется, не меняемся, но вдруг становимся родителями вполне состоявшихся, самодостаточных и в чем-то опередивших тебя и к тому же совсем взрослых детей. Наши дети – наше все. Они такие неодинаковые, такие разные, они всю жизнь растут и меняются так резко, скачками, что успевать за этим быстро-рваным темпом – еще одно удовольствие.
Между тем, быть одновременно родителями совсем разных детей вовсе не просто. Не просто ведь, когда старший сын уже совсем взрослый, вполне адекватный и четко сознающий, что он хочет. Средний вдруг подобрался к весьма опасному возрасту, когда необходимо четко улавливать грань между тем, что он уже не ребенок, но еще и не взрослый. А дочь? Дочь совсем еще ребенок и только каждые три года весьма ожидаемо, но как снег на голову вдруг начинает беспричинно выкаблучиваться, капризничать и дерзить. Я не психолог и никогда не занимался детской или возрастной психологией, поэтому могу заблуждаться и далеко не профессионально оценивать, все ли мы правильно делали, адекватно ли вели себя с детьми, вовремя ли приходили им на помощь и давали нужный совет. Скорее всего, не всегда, поскольку действовали чаще по наитию, методом проб и ошибок, будучи уверенными в том, что у наших детей все хорошо, потому что мы их любим, а это – главное. Экскурс в наши ошибки, промахи, заблуждения и, как следствие, синяки, наверное, лишнее, речь не о том, тем более, у нас была масса времени, чтобы успеть что-то исправить, в чем-то повиниться, в чем-то убедить своих детей, а где-то и стерпеть, и пережить, и простить, и надеяться, и верить, и дождаться.
Интересная штука – жизнь. Она словно горная речка со своими камушками и огромными камнями, перекатами и водопадами, которые, приходится преодолевать, разгребать и разбрасывать. Только речка несется все время вниз, падает с высоты и, наконец, достигая своей цели, спокойно и ровно течет себе по равнине. В жизни с точностью наоборот: приходится забираться по камням, буграм и уступам все время вверх. Альпинизм какой-то! Спешишь, торопишься, а потом, набегавшись и напрыгавшись, набив мозоли и шишки, думаешь о том, как бы немного отдохнуть. Да куда там! Время разогналось и не желает останавливаться, недаром ведь поговаривают, что сейчас оно совсем другое, время. Оно сжимается, уплотняется, и его становится все меньше и меньше. А еще надо столько всего успеть! Жуть! А быть может, и не все так просто, так как в жизни ты то взбираешься наверх, то падаешь вниз. Не убиться бы, не потерять чего и не потеряться в ее водовороте. Подчас некогда осознать и понять происходящее. Хорошо, если внизу песок, а не камни. Новостей и проблем так много, они сваливаются на тебя снежной лавиной, их порой перестаешь ощущать и воспринимать адекватно. Чем-то этот калейдоскоп напоминает дежурные и годы повторяющиеся на автопилоте ежедневные заходы в магазин по дороге домой «за молоком, кефиром, хлебом». Главное, не прозевать дату на бутылках и не схватить просроченный товар. Только со временем надо купить больше молока и не батон, а три: растут ребята. И вырастают, словно на дрожжах. В такой суматохе не замечаешь, как старшая невестка уже окончила институт и ушла в декрет. И растет ребенок там… Четвертого поколения! Так половинка моя как бы между делом вдруг стала бабушкой. Молодой еще совсем бабушкой, но все-таки. А я – дедушкой. Чувство незнакомое, волнительное и радостное.
Маленькие дети, даже еще не родившись, занимают всю вселенную, вследствие чего жилая площадь вслед за сжавшимся временем вдруг тоже заметно сокращается. В доме вдруг появляются большие кастрюли и вторая, «их», сковородка. Стремление отделиться от родителей на практике традиционно выливается сначала в «свою», а потом и «свои» полки в холодильнике, хорошо, если свой «счет в банке». Проза? Может быть, может быть… А тут еще, благо, вокруг полным-полно таких примеров. Благо? Не знаю. Между тем, одни друзья молодых давно отдельно живут, имея собственную квартиру, другие – снимают и только радуются.
Жизнь продолжается, и дети, будто готовые поддержать семейную традицию, и не думают останавливаться и тем более отставать друг от друга, стремясь стоически принимать желанные подарки судьбы. Кто-то из них шутит: «Если у каждого будет в среднем по десять детей, то у бабушки будет тридцать внуков». Эта цифра и завораживает, и немного пугает каждого, кто узнает, что у нас вдруг стало семнадцать внуков. Невольно на ум приходит Штирлиц с «Семнадцатью мгновениями весны».
Прадедушка… Когда пишешь это почти незнакомое и чрезвычайно редкое слово, обозначающее новое качество или вдруг обрушившееся состояние, ощущаешь ранее не изведанное, даже пугающее и одновременно нечто величественное и торжественное. А произносится оно и вовсе с трудом. Впрочем, и как родившийся вдруг второй правнук. Причем здесь прадедушка? Не выговорить. Дедушка все-таки лучше. А быть может, и нет, просто все идет своим чередом, все правильно, так и должно быть. Тем более, у каждого из нас были свои прабабушки, прадедушки, прапрабабушки и даже… Кому-то из нас повезло видеть и слышать свою хотя бы одну прабабушку. Половинке вот повезло. Вспоминает она свою не часто, но всякий раз, возвращаясь в то далекое время, вспоминает ее с детским трепетом, искренностью и теплотой, грустной и одновременно радостной улыбкой. Действительно? трудно забыть, как ты, ребенок еще, режешься с прабабушкой в «пьяницу», игру незамысловатую и в принципе бестолковую. То время вспоминается с умилением, поскольку умиляться есть чему, и окунаешься в него с нежностью и грустью, как в счастливое и невозвратное. А тут вдруг сама стала прабабушкой. Это слово пахнет вечностью, даже древностью. Представляешь мох, белизну, которыми вроде бы должен покрыться человек, доживший до такого возраста. Впрочем, это не совсем так и, возможно, совсем не так. Посмотришь на прабабушку, улыбнешься и задумаешься. И все эти мхи вместе с белизной и вечностью сразу же уходят. Кажется, только вчера, зажато и коряво танцевали танго на ее четырнадцатилетии. А потом – через мгновение – на нашей свадьбе. Прошло всего чуть-чуть, а мы танцуем танго уже на свадьбах своих детей. Мгновение, и мы выводим с детства знакомые незамысловатые па на свадьбе у внучки. Еще мгновение, и наш сын – уже дедушка, а его жена – бабушка. Как тут не позавидовать самому себе, и не порадоваться за сына, и за дочку его, и за ее сыновей? Не запутаться бы! Повезло нам, повезло нам, повезло…
Когда тебе четырнадцать, ты смотришь на двадцатилетних как на взрослых мужиков, когда тебе самому двадцать, ты смотришь на тридцатилетних как на стариков, когда вдруг тебе исполняется тридцать, ты еще не особо задумываешься над тем, что тебе уже тридцать, и с сочувствием смотришь на сорокалетних, когда тебе неожиданно вдруг стукает сорок, то ты не завидуешь пятидесятилетним и, традиционно не отмечая этот день рождения, еще не оглядываешься назад, когда вслед за выскочившим из-за угла и промелькнувшим пятидесятилетием тебя заставляют на работе отмечать свалившийся прямо на голову шестидесятилетний юбилей и уже есть на что оглянуться, становится несколько не по себе, но хватает чувства юмора думать, что до возраста политика еще о-го-го сколько… Но вот и он, слегка шамкая, шаркающей походкой оказался рядом, а тебе по-прежнему не до политики. Продолжать? А чего продолжать? Просто жизнь наша действительно несется как горная речка, и известная детская игра предстает вдруг перед нами в неожиданной ее интерпретации совсем не по-детски: «по песочку, по песочку, по камешкам, по буграм… в ямку бух!». Эту игру так любили наши дети, потом полюбили внуки, а вслед за ними и правнуки. Вот тебе и «сорок раздавленных мух», до которых, впрочем, еще очень далеко. Ведь тебе еще только четырнадцать, или двадцать, или вдруг уже семьдесят?
