Лед окончательно растаял, когда дети завели дуэтом песенку из «Весны на Заречной улице»: «Заче-ем, заче-ем на бе-елом свете есть безотве-етная любо-оофь?» - неслась над северными просторами их мелодичная печаль. Мы настаивали на трио, но старшая стояла чуть поодаль и хрюкала от хохота. Могла бы и спеть, между прочим: как-никак музыкальное образование имеет. Пришлось отдуваться младшим.
Льда особо и не было: просто каждый день по дороге в детский сад мы проходили через тихий дворик, где ровно в 7.30 на лавке появлялись улыбающаяся бабушка и суровый неразговорчивый дедушка в плащ-палатке. Всегда, каждое утро каждого дня года. Только они садились на лавку, к ним сбегалась урчащая орава котов – на завтрак. Дед опирался на палку, смолил папиросы и смотрел вдаль, а бабушка раскладывала принесенную из пенсионерской квартиры котовью трапезу: рыбу, курицу, кашу. Сразу после трапезы дед тяжело поднимался и в полном молчании обходил дом по периметру, – несколько преданных и благодарных котов следовали за ним. Молчаливый дед в плащ-палатке, опирающийся на палку, в компании благодарных котов – это надо видеть. Котовья орава не могла, конечно, не привлечь внимания детей, которые с радостным восторгом следили за их поведением, призывая не нарушать правила хорошего тона. С тех пор дорога в сад через этот тихий дворик стала именоваться в семье «Пройти через котов». Так мы и ходили – сначала просто знакомя младших дочь и сына с окружающим миром, а потом пришли к выводу, что окружающий мир состоит не только из хвостатых урчалок: пора бы и с людьми в диалог вступать научиться.
Как познакомиться, как начать разговаривать? «Добрым утром» не отделаешься. Хитроумная жена предложила «Заречную улицу», поскольку детям запала в душу добрая и тихая мелодия, и они ей веселили, не особо стесняясь, как пассажиров троллейбусов, так и прихожан нескольких храмов. Вот и спели. Так спели (голос есть и слух, слава Богу, прекрасный), что бабушка всплакнула, а суровый дед молча смерил нас светлым взором и выкинул папиросу в урну. Поправил плащ-палатку: «Хорошо поете, ребята, спасибо. Доброе утро!» Вот так мы и начали здороваться.
Имен не знали, и это облегчило детям полет фантазии: добрую бабушку они, начавшие постигать мир Нарнии, назвали «Люси Пэвэнсная» («Пэвэнси» - как-то непонятно, а так – хоть немножко, но на «Люси на пенсии» тянет), а сурового деда с добрым взглядом младший стал называть исключительно «Малиценерт». Никто и не обижался, потому что все наши недолгие разговоры в 7:30 касались обсуждения котовьих привычек, котовьего же здоровья и аппетита, а также фантазий, кто из них где живет, где работает и какие книги читает – «Люси Пэвэнсная» помогала детям, предлагая свои варианты.
Однажды дети всерьез задались вопросом: а любят ли коты какао и бутерброды с сыром? Бабушка обещала выяснить у них и на утро ответить.
На следующий день, сырой, холодный и промозглый, бабушки на лавке не было – был только «Малиценерт» и растерянные коты. Дети недоуменно поздоровались, но почувствовали, что расспросы сейчас неуместны, и мы печально побрели в садик. Следующие наши походы «через котов» не радовали: угрюмый одинокий дед, ссутулившийся на лавке, холодная морось, коричневые, траурные какие-то листья, ветер рывками – вот так мы немного начали чувствовать, что же это такое – старость. Машка с Саввой предложили было снова спеть свой хит, но – нет, не хотелось искусственно улыбаться. Тогда, в один из таких безрадостных дней, они, вдруг вырвавшись из рук, тихо подошли к печальному деду. Погладили по колену, выбившемуся из-под плащ-палатки, и сказали: «Ты не плачь, Малиценерт. Не плачь, ладно?» И вернулись, снова схватились за руки. Я оглянулся: дед смотрел нам вслед и все-таки плакал.
…Когда дождь совмещается с мелким, поганеньким «минусом», окончательно облысевшими деревьями, брызгами из-под колес и простудой, жизнь счастливой не кажется. Так что настроение в тот день у нас было ниже среднего. Машка по традиции предложила пройти «через котов». А, да какая разница – хоть расстроимся еще раз, всё логично: давай, пройдем.
Дед напоминал статую Юстиниана Великого: сидел прямо, посох держал как скипетр и светился! Несмотря на плотно застегнутую плащ-палатку. Рядом, покряхтывая, раскладывала по плошкам рыбу «Люси Пэвэнсная». Мы оторопели, потом дети бросились к бабушке: «Ты где была так долго? А любят твои коты какао?» Та улыбнулась: «А как же! Я у них спросила – очень даже любят. И бутерброды с сыром. Они мне это всё в больнице рассказали, пока я там лежала». Младшие наморщили лбы: «Тебе болеть нельзя. Ты не болей!» - «Постараюсь!» В сад дети шли маршем и вопили «Прощание славянки». Народ озирался на безответственного отца, позволяющего им шлепать по холодным лужам. (Благо, в садике запасные сапоги стоят!)
С тех пор мы никакой непогоды не боимся. Когда видишь, как умеют любить друг друга люди – старики и дети, - как они умеют даже одним каким-нибудь словом, даже в промозглую погоду, помогать друг другу, понимаешь: не в погоде дело. Бога можно разглядеть и сквозь мрачные тучи, похоже. Были бы глаза, способные разглядеть. У детей и стариков получается. Пойду плащ-палатку куплю, что ли.
