Беседовал
Чем отличается проповедь современная от проповедей, скажем, века XIX? Есть ли вообще разница?
Я думаю, если проповедь в XXI веке не отличается от проповеди XIX века, это значит, что мы в принципе не понимаем смысла проповеди, и у нас большие проблемы. Мы не читали Евангелие, мы с ним не знакомы, мы не понимаем, что собой представляла речь Христа Спасителя, обращенная к своим современникам. Потому что язык – это основное средство коммуникации. Если кто-то нас не понимает, то это проблема не непонимающего, это проблема лично наша. Если мы не можем что-то донести до нашего собеседника, значит, мы не умеем облекать наши мысли, наши идеи в те слова и формы, которые удобно воспринимаются нашим слушателем. Естественно, поскольку мир меняется, особенно в последнее время, меняется образ мышления людей, их понятийный аппарат, способы усваивания информации, мы должны подстраиваться под то, как люди способны нас сегодня услышать. Если мы этого не делаем, то получается, что мы говорим на чужом языке. Язык должен быть простой, доступный и понятный.
Какие границы есть у проповеди? Есть ли что-то недопустимое?
Границы во многом зависят от той аудитории, с которой мы общаемся: то, что может быть вполне допустимо при общении с детьми, может быть совершенно недопустимо при общении с более взрослым поколением, которое воспитано в другой системе координат и ценностей. У каждой среды свой язык общения, свои допущения.
Есть, однако, вещи однозначно недопустимые. Нельзя понижать стиль самого общения, использовать слова, имеющие двойственное значение, причем какие-то из значений носят неприличный, непристойный характер.
Остальное – вопрос исключительно способностей проповедника понять, что и в каком виде готова услышать воспринимающая сторона. Иначе не родился бы анекдот о том, как батюшка выходит на проповедь, а человек заходит в храм - и у него складывается впечатление, что батюшка говорит на церковнославянском языке, потому что он слышит вроде бы знакомые слова, но смысла совершенно не понимает. На самом же деле батюшка говорит по-русски, но язык у него уже настолько пропитан славянизмами и высоким богослужебным пафосом, что человек воспринимает его как чужой, незнакомый язык.
Проповедь в храме для прихожан должна как-то отличаться от общения с людьми неверующими или невоцерковленными?
Проповедь в храме - это специфический жанр беседы. Проповедь в храме отличается от лекции, миссионерской беседы, от любого доклада. Отличается прежде всего тем, что она встроена в тело Богослужения. Она не должна это тело разрывать: проповедник не может во время такой проповеди шутить или рассказывать страшные истории. Это, конечно, привлекает внимание народа, и такой человек может снискать большую популярность. Но такой стиль проповеди выталкивает, выкидывает человека из богослужения как такового, а проповедь должна помогать человеку не только остаться в храме, но и настроится на общение с Богом, и углубиться в молитве. А если человек после этой яркой проповеди совершенно забывает о том, зачем он сюда пришел, и у него в голове роится куча мыслей, которые его буквально выталкивают из храма, и становятся точками входа каких-то посторонних идей - это неправильно. Это плохая проповедь, даже если она была очень зажигательная, эффектная, и люди стояли, открыв рты.
В храмовой проповеди должна быть максимальная глубина, сам проповедник должен эту глубину ощущать и в нее нырять, тогда он может за собой увлечь и тех, к кому обращено это слово. Если же его интересуют вещи, которые напрямую не связаны с молитвой, с покаянием, с общением с Богом, он не сможет помочь людям опуститься на эту глубину, потому что сказать мы можем хорошо только о том, что нас самих волнует, задевает, чем мы сами живем. Об этом мы можем говорить заразительно, интересно и честно. А когда мы начинаем говорить от ума или пересказывать чужие слова и чужие мысли, это всегда будет достаточно формально, даже если по сути все будет правильно. Такая проповедь не сможет кого-то зацепить и зажечь. Это правильные слова, но они никогда не станут родными и интересными, даже если это слова великих святых.
Есть ли опасность увлечения проповедничеством?
Определенная опасность есть. Проповедь не предполагает диалога. Это всегда монолог, достаточно эмоционально заряженный, с призывами, с наставлениями, с обличениями. Главным образом общение людей происходит в формате диалогичного взаимодействия, а взаимодействие предполагает вещи, которые для проповеди в принципе неприемлемы: возможность слушателя возражать и не соглашаться с тем, что говорит другая сторона, аргументированно обосновывать свою точку зрения, что всегда делает любой разговор интересным. Поэтому, когда батюшка привык всегда вещать, но не привык, что ему будут возражать - и аргументированного возражать, - это может привести его в ступор. Пастыри, привыкшие к монологу, вступив в диалог, зачастую обижаются, начинают укорять вторую сторону, грозить всеми муками временными и вечными, не понимая, что на самом деле батюшка вовсе не на церковном амвоне стоит, а сидит где-нибудь в студии или просто разговаривает с живым человеком, и тот имеет право с ним не соглашаться.