беседовала Ирина Пшеничникова
Почему в нашей жизни так мало радости? Можем ли мы создать настоящий праздник? О роли праздников в жизни человека мы беседуем с сотрудником Российской академии наук Дмитрием Сапрыкиным.
- Дмитрий, как Вы думаете, что такое праздник в жизни человека?
– У меня нет готового ответа на данный вопрос. Я могу лишь поделиться своими размышлениями простого гражданина, отца, мирянина Русской Православной Церкви. Мой опыт как ученого, специалиста, кандидата наук здесь практически не помогает. Готовясь к интервью, я просмотрел научные книги и с удивлением обнаружил, что, если исключить узко-исторические, так сказать «фольклорные» исследования, тема праздника учеными обходится стороной. Для научного сообщества тема праздника загадочная, закрытая. Она совершенно не проработана, хотя на поверхности лежит, что она очень важна. Даже у такого выдающегося мыслителя, как Алексей Федорович Лосев, в его капитальном многотомном труде «История античной эстетики» понятие праздника в предметном указателе отсутствует!
Как в советское время был своего рода запрет на понятия, связанные с рынком, так и здесь словно имеется какой-то похожий запрет, но на более высоком уровне – на уровне культуры в целом. Наверное, это не случайно. Это говорит о том, что в нашей жизни мало праздника, раз об этом не говорят, не думают. Есть лишь некие стереотипы, которые ничего не вносят. Хотя праздник по своему значению для человека мало с чем сопоставим. Жизнь без праздника, по сути, лишается радости, смысла.
По-гречески слова «радость» и «милость» звучат очень похоже. Хора’ – радость, а ха’рис – дар, милость, отсюда – Евхаристия, харизма, собственно, благодать. Радость – это дар Святого Духа, некий барометр духовной жизни, показатель того, что она правильная. В конечном счете – это критерий того, правильно ли мы живем вообще. И то, что у нас мало радости, мало милости, – очень серьезный диагноз. Отсутствие праздника в нашей жизни – важный показатель неблагополучия. Как-то на одной праздничной службе я обернулся и увидел сплошь унылые лица прихожан. Я понял, что-то не так, это не праздник. Но этот аспект все время ускользает.
Праздник – это что-то очень существенное. Это центральное событие в религиозной жизни и вообще в жизни человека. В конечном счете мы же должны стремиться к радости, к вечной жизни. А скорби и стеснения есть некий путь к этому. Без них, по-видимому, невозможно войти в Царство Небесное. Иногда говорят, что радость компенсирует наш скорбный путь. Мне кажется, все наоборот – мы через скорби должны стремиться к радости. Господь ведет нас к ней. Посмотрите пасхальную службу – там все время говорится о радости, о празднике, о торжестве: «Радостью друг друга обымем». В Евангелии Господь говорит об этом: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир…» (Ин.16, 21–22).
– А какое место занимал праздник в жизни традиционных обществ?
– Я бы и здесь ушел от каких-то исторических или фольклорных рассуждений. Праздник занимал, занимает и будет занимать центральное место в жизни человека, поскольку он остается человеком.
Праздник – это, во-первых, общественное событие, собрание. Я бы говорил о трех главных общественных событиях, или типах собрания: это, во-первых, рынок, где люди собираются для обмена насущным. Во-вторых, это политическое или общественное собрание для решения судьбононосных вопросов. Я здесь говорю не только о собрании, например депутатов Государственной Думы или членов Государственного совета. Это и собрание родителей в школе, и собрание соседей для решения важных для жизни вопросов. Именно с этого начинается государство, или «политевма» – «жительство», как говорили в Византии.
Наконец, есть еще один вид собрания – праздничное или религиозное собрание. Праздник – это священное время, посвященное Богу. Так было у всех народов. У древних греков праздники – это дни, посвященные богам, у христиан – посвященные Богу и святым. Это время и место, когда человек особым образом приобщен к Богу. Так что праздник – это, в первую очередь, священное собрание. В отличие от других собраний, оно не направлено ни на какие другие цели.
На рыночной площади нами движет необходимость и корысть. Отношения, характерные для рынка, неуместны во время праздника. Когда Господь как Царь вступает в Иерусалим, первым делом он изгоняет торговцев из храма (праздник входа Господня в Иерусалим). В Древней Греции во время проведения Олимпийских игр не только останавливались все войны и междоусобицы, но и запрещалось взимание долгов и требование мзды. В этом состоит традиционное понимание праздника.
Если любой из этих трех аспектов: рынок, политическое собрание, праздник – вычеркнуть из жизни, она становится существенно неполной. Эксперимент по исключению рынка, поставленный советской властью, провалился, хотя это, пожалуй, наименее важное из всех трех форм собрания. Исключение рынка значит сокрушение экономики, исключение политического собрания ведет к уничтожению государства. Но и исключение праздника из человеческой жизни ведет к потрясению самих ее оснований. Отсутствие в нашей жизни праздника – это болезнь, которая едва ли не смертельна.
– Что такое настоящий праздничный пир?
– В силу того, что нам недостает основополагающего опыта праздника или, по крайней мере, он ущербен, сейчас сложно судить о таких вещах. Понятно, что пир и праздник очень тесно связаны.
Если пир тяготеет к чисто материальному поглощению продуктов и спиртного, то превращается в достаточно бессмысленное действие. Видимо, смысл пира не в этом. Мне кажется, для христианина путеводную нить дают богослужение и Евангелие. Объясняя, что такое Царство Небесное, Господь все время приводит в качестве примера брачный пир или иное торжество. Литургия тоже является своего рода духовным пиром.
Первое чудо Господа – превращение воды в вино на пиру в Кане Галилейской. Одним из последних Его земных деяний был пасхальный пир с учениками. Начало и конец – два действа, в которых помимо вкушения еды и вина есть что-то еще, что соединяет людей, приобщает их к высшей жизни. В этом, видимо, смысл праздничного пира. Это также указывает на смысл праздника как соединения людей друг с другом и с Богом.
– Что же случилось с нашими праздниками?
– На мой взгляд, современному человеку катастрофически не хватает опыта праздника. Видимо, в большей степени он есть у людей верующих. Достаточно посмотреть на современные светские праздники, чтобы понять степень деградации этого важнейшего аспекта общественной жизни. Каковы главные праздники советского, а теперь российского человека? Новый год и День Победы. Но и они имеют религиозные корни. Новый год – это светская (советская) форма Рождества. Он обрел исключительное значение в СССР после того, как некоторые обычаи, связанные с Рождеством, разрешили перенести на Новый год. Поэтому по мере того, как Рождество будет возвращаться к людям, Новый год будет терять свои позиции. День Победы – это очень значимое событие. Он действительно имеет основание – победа над фашистской угрозой всему миру. Но и этого оказывается недостаточно. То, что сейчас в некоторых государствах этот праздник ставится под вопрос, все-таки говорит о том, что отсутствует основание, которое бы снимало любые сомнения и позволяло бы всем считать это главным событием своей жизни. Для эстонцев, например, день Победы не является праздником, потому что сейчас им больше нравится нацистская, а не советская власть. И нашу победу над Гитлером они склонны воспринимать как оккупацию Эстонии. Не совсем понятен смысл праздника и для проигравших в той войне. Никогда не поверю, что немцы вполне искренне празднуют военное поражение своей страны. В конце концов, День Победы – это светская форма Пасхи, праздника вечной Победы над смертью. Но Христос ведь победил смерть для всех людей, а не только для представителей определенных народов или идеологий.
Я полагаю, любое сколь угодно значимое историческое событие, если оно не отсылает непосредственно к Богу, а в конечном счете к жизни будущего века и к райскому состоянию, к высшей радости, не является праздником в полном смысле слова.
– То есть государственный праздник как таковой невозможен?
– Конечно, сам по себе он имеет право на существование. Государство несет в себе сверхчеловеческое соединяющее начало. В этом смысле государственный праздник более уместен, чем негосударственный.
Но, (и это очень важно), если мы заговорили об истоках, здесь первично скорее не государство, а Государь. На протяжении всей истории носителем праздничного мировосприятия являлся царский род. Об этом свидетельствует все культурное наследие, которое до нас дошло: сказки, литература, история, как ни пыталась советская пропаганда их переписать. Недаром во всех народных средневековых праздниках фигура царя играет центральную роль. По идее, царь – это человек, максимально наделенный дарами, начиная с царского воспитания и наследства и заканчивая религиозным помазанием. То есть это человек, которому изначально дано больше, чем кому-либо в народе. И он несет с собой эту полноту жизни, связь с Богом. Православный государь, помазанник Божий, мог быть центральной фигурой государственного праздника, и до революции они могли быть праздниками в полном смысле слова. А когда политическая, общественная и религиозная жизнь строится по принципу, что этого человека нет и быть не может, – это серьезный удар. И утрата нами праздничного мироощущения во многом связана с отсутствием царя в нашем общественном бытии, а не именно как политической фигуры. Так что в XX веке вместо широкой гаммы всенародных праздничных действий мы взамен получили их имитацию. Считать День милиции или День железнодорожника праздником в полном смысле – это глупо. Даже Новый год и День Победы, как я уже говорил, по разным причинам не могут вполне заместить настоящие праздники. Так что уход из нашей жизни царя и уход настоящего праздника – связанные вещи.
– А кто еще может нести праздник?
– Есть люди, которые несут праздник вместе с собой. Я имею в виду, конечно же, не клоунов. Это люди, наделенные царским достоинством, харизмой. С другой стороны, это люди, которые в состоянии быть как дети. Но, прежде всего, конечно же, – сами дети через их непосредственность и близость к Богу. Мы дарим детям на Рождество подарки – и к нам, взрослым, приходит праздник. Недавно на экраны вышел фильм «Дитя человеческое», где описана гипотетическая ситуация, когда с определенного момента по всей Земле перестали рождаться дети. И показано, что становится с человечеством, когда самому младшему его представителю 18 лет. Жизнь теряет смысл и теряет радость.
Но стремление общества изгнать детей из себя имеет место и в нашей жизни, даже церковной. Можно найти единичные храмы в Москве, где созданы условия, чтобы родители и дети присутствовали на службе. Хотя в древности было не так. Есть масса свидетельств этому, в том числе в творениях отцов Церкви (например, у Иоанна Златоуста). Есть также версия, что иконостас был создан, чтоб дети в своих играх не повторяли действия священников и тем самым невольно не кощунствовали. Это означает, что они стояли непосредственно у алтаря. И сегодняшнее недовольство старушек, части духовенства, желание выгнать со службы детей и родителей, чтоб они приходили только к причастию и сразу же уходили, поскольку они мешают «правильному» течению богослужения, – это, на мой взгляд, болезненное явление, так как выгоняя детей из храма, мы выгоняем вместе с ними смысл и радость. И это глубоко антитрадиционно. Современное общество не любит детей и родителей. И это есть обратная сторона потери радости. Сам Господь указал на это искушение, призвав к себе детей вопреки запретам апостолов: «Их есть Царство Небесное».
– Как же нам научиться по-настоящему праздновать?
– Если бы я знал, наверное, сам бы больше радовался. Могу лишь поделиться своими размышлениями. Праздник – общественное событие, собрание. Так же, как государство может выстраиваться, начиная со школьного собрания или семейного совета, так же и праздник в общенародном, общецерковном смысле может начинаться с семьи, с дружеского круга.
Это, с одной стороны, легко, а с другой – очень сложно. Рецепта я не знаю. Чтобы жить в празднике, надо жить в празднике. Это возможно через детей, через правильное к ним отношение. В православной традиции заложены ключи к этому, но мы ее по-настоящему не знаем и к ней не приобщены. То, что сейчас практикуется, есть, в лучшем случае, очень небольшая ее часть.
Как, я уже говорил, «ха’рис» значит «дар». Вы можете купить что-то на рынке, но на празднике вы не можете что-то купить или заслужить, можно что-то получить только в дар. Рынок и праздник основаны на совершенно разных, несовместимых принципах. Здесь прямо противоположные отношения. Но сейчас идет торговля радостью, когда праздник становится бизнес-предприятием. Это, конечно, эрзац праздника. Можно пригласить певцов, купить торт, из которого будет вылезать девушка, заказать «кадиллак», но при этом праздника не будет. А возможен, наоборот, брачный пир с солеными огурцами и вареной картошкой, но там будут присутствовать и дух, и радость. Если традиционное общество стремится превратить рынок в праздник («ярмарка»), то мы, наоборот, превращаем праздник в рынок.
Праздник может стать настоящим праздником, если в его основе лежит приобщение людей к Богу и друг к другу. Наши отношения с Богом не ограничиваются храмом. В семейной жизни Бог являет Свой Промысл не в меньшей степени. Важно, чтобы сохранялась эта связь с Богом. Если мы что-то дарим, то оказываемся в пространстве милости и дара. Если будете собой нести радость и давать ее другим, то и сами радость получите. Можно посоветовать самому себе просто внимательнее относиться к жизни и моменты, которые радость дают, сберегать, а то, что радость изгоняет, исключать. Вино радость дает, перепой – забирает, так же в случае с едой, дружеским общением и т.п.
Главный вопрос – что мы празднуем и для чего. Если мы относимся ко дню рождения ребенка как к чисто формальному моменту: повод, чтобы выпить, – это уже искажение праздника. И от нашего изначального устремления зависит, будет ли нам дарована милость – дар радости – либо нет. Радость – это плод духа. Некий итог, результат или последствие нашей жизни. Но при этом она является даром – его могут дать, а могут и нет. Можно все для этого сделать: закупить еды, вина, пригласить людей, а радости не будет. Это вещь очень ускользающая. Это духовное, прежде всего, состояние. Бывает, что человек нашел радостное состояние, а потом его потерял, – тоже обычное дело. В этом смысле каждый настоящий праздник – это Божий дар. Условием хора’ является ха’рис. По Слову на Пасху Иоанна Златоуста, радость Христова Воскресения обращена ко всем. «Богатии и убозии, воздержницы и ленивии, постившиеся и непостившиеся, возвеселитеся днесь». Православная Пасха – пожалуй, единственный пример, когда опыт праздника дан нам всем непосредственно. Поэтому, несмотря на наше недостоинство, этой радости мы не лишены.
