Марину Журинскую, редактора научного церковного журнала «Альфа и Омега», можно назвать продолжателем дела древних отцов. В том смысле, что она была из тех немногих людей, чей секрет, подобно Честертону, был в духовном здоровье на фоне болезненности восприятия мира не только у светских, но и у множества церковных людей.
Подобных ей христиан, видящих свет Господень не только в стенах храма, но и во всём, что в мире красиво, немного. Из самых известных вспоминаются ещё учёный Сергей Аверинцев, переводчица и эссеист Наталья Трауберг, литературовед Ольга Седакова, иконовед Ирина Языкова и ещё всего несколько имён. Что ж, – здравый взгляд на бытие – вещь редкостная и востребованная только теми, кто и вправду ищет подлинности в мире ложных человеческих отношений.
Этой подлинности ищет всегда меньшинство, но зато – лучшее. Часто это люди высокой культуры, которые, подобно блаженному Августину в юности, долго не могут найти того своего Амвросия Миланского, который ответит им на волнующие культурные и философские вопросы, но его ответ будет содержать мудрость и высоту христианского взгляда – глубже и верней которого нет на свете. Так святые отцы каппадокийцы разъяснили людям эллинистической культуры истины откровения в тех философских категориях, которые были понятны тем, кто искал осмыслить мир именно философией. Но для того, чтобы дать такие ответы, нужно иметь колоссальное образование в сочетании с той просвещённостью Духом, без которой, по Феофану Затворнику «Слово бывает бессильно, бесплотно, так как не может родить того, чего в себе не содержит».
Марина Журинская замечала, что невежество людям церкви часто кажется добродетелью, тогда как за ним стоит обыкновенная лень познавать бытие и растить новые формы для той красоты, которую небо отвесит каждому подлинно взыскующему его.
Между тем отсутствие тяги к познанию и творческой жажды распространять свет говорит вовсе не о смирении, но о том, что человек и находясь в церкви не коснулся Духа, а потому настроен только лишь потреблять, когда христианину естественно было дарить, отдавать и делиться светлым и творческим избытком своего сердца.
Есть определённая разница между средневековой неграмотностью людей в церкви и современной. Если средневековый христианин сожалел о своей неграмотности, то где-то века с 16-го появляется на Руси особый тип человека, ныне весьма многочисленный, который своё невежество считает охранительной мерой, а на образованность и культуру смотрит косо. Конечно, ещё Григорий Богослов говорил о таких людях, что они желали бы всех видеть неграмотными, только чтобы в общем невежестве скрыть свою ущербность. Но теперь всё это многими считается просто какой-то добродетелью и защитой предания, о котором такой ревнитель имеет самые смутные и дикие представления.
Так, когда стал издаваться прекрасный богословский журнал «Альфа и Омега», то многие шумели, будто на обложке изображена еретическая Троица в четырёх лицах, в то время как там была размещена гравюра, изображавшая иноков, писавших житие Сергия Радонежского. А в некой церковной лавке редактору издания, Марине Журинской, сказали: «Журнал-то хороший, только кто за ним стои?т?». И в этом вопросе было столько подозрительности к знанию, науке и мировой культуре, что Марина Журинская ничего не сказала, а потом в одном интервью заметила, что за журналом стоя?т две больные старухи – она и её племянница.
Но это были те старухи, которые, в отличие от многих, ходящих в храмы, читали Гоголя и Диккенса, разбирались в философии Къеркегора и Кириевского, понимали, о чём говорят Шмеман и Каллист Уэр, ценили Антония Сурожского, свободу во Христе и невероятность разнообразия Духа Святого в каждом живущем Богом человеке. Они были теми, для кого Евангелие дороже уставных правил и кто (что очень важно) никогда не станет «тыкать» другому, в хамской попытке самоутверждения за счёт пренебрежения к чьей-нибудь красоте. То есть, они и были церковью настоящей, такой малой и незаметной среди многих, ходящих в храмы.
Но, когда Христос говорил о малом стаде, он имел ввиду не любителей чтения акафистов и молитв ко причастию и не считающих православие крепостью со всех сторон осаждаемых врагами, и не давящих всех вокруг правилами как всем есть, ходить, говорить и одеваться, не сводящих веру к своду формализованных запретов и правил, не ненавидящих всё иное, пусть в этом ином и звучит необычная для них мудрость, не священников, выгоняющих из храма девушку, пришедшую в брюках, но не умеющих вести людей к радости, не тех людей в чёрном, в юбках до пола и платках внахмурку, с огромными чётками и вечно раздражённых на множественность прекрасного в мире. Нет, Христос говорил о тех, кто во всём старается следовать подлинности, кто умеет радоваться знанию и культуре и вообще всему доброму и хорошему, потому, что умеет заметить Бога, сияющего во всей мировой красоте.
Марина Журинская пишет: «Прискорбно, что сейчас очень многие увлечены идеей, что для того, чтобы духовно возрасти, надо уничтожить в себе душевное… Человеку, совершенно не развитому душой, духовно возрасти просто не на чем».
И почти никто не думает, что христианин, отрицающий искусство, отрицает богословское предназначение человека – в умножении красоты как умножении рая. Но людям вообще легче отрицать этот труд, ведь тогда их лень, тяжеловесность и неумение могут сойти за смирение и за повод незаслуженно обличать в гордости тех немногих, кто этим путём идёт.
Далеко не каждый христианин имеет свой живой опыт Бога. И один из признаков, имеющих этот опыт, – у них нет того, что Марина Журинская называла «Пост с самолюбованием». То есть они не стараются посчитать, кто из их знакомых достиг в духовной жизни больше или меньше, чем они. И они хотят дарить весь свой опыт Бога, опыт красоты и подлинности – другим. Это – то подлинное смирение, которое наполняет человека небом.
Клайв Льюис говорил, что, встречая такого смиренного человека, мы вовсе не поймём сразу, что он смиренен. Мы только увидим, что он весел и радостен, и что ему интересно то, что мы ему говорим.
Журинская говорила, что для неё общение с авторами её журнала – праздник. А такое свойство – ощущать другого человека как праздник и дар, много говорит о настоящести того, кто так относится к людям.
Ей было интересно с людьми, и, как она замечала в интервью, интересно жить.
Старец Эмилиан Вафидис пишет: «Если увидишь какого-нибудь подвижника, который постится, молится, спит на земле, отправляет изнуряющие службы, но не имеет радости, то его борьба фальшива и напрасна».
Потому, что радость, как мы знаем из Евангелия, – есть плод Духа Святого. А Господь подаёт Себя лишь за то, что считает подвигом Сам: то есть за стремление благодарить за всё и превращать жизни окружающих нас людей в светлых праздник.
И в другом месте, обращаясь к своим монахам, старец Эмилиан Вафидис говорит, что если ты не чувствуешь в душе радости, то это уже повод идти на исповедь. Потому что если ты не радуешься, то это или духовная проблема, которая должна быть решена с духовником, или же это бытовая, которую надо решить с игуменом или игуменией, братией.
Журинская был из тех христиан, кто, подобно Честертону, Льюису или Наталье Трауберг, своим видом и отношением несла столь редкое знание – что Господь нас сотворил для радости.
Климент Александрийский даже пишет, что радость – главная характеристическая черта церкви. Так, например, на Афоне правильность пути человека ко Христу определяют именно его способностью радоваться и благодарить.
Журинская как-то заметила, что апостолат мирян заключён именно в красоте христианской жизни, в здравии суждения и взгляда, когда человек видит мир целостно и милосердно, чего так часто не хватает ходящим в храмы.
Жизнь радостна, когда ты и всё твоё – для других. И чем больше ты – для других, тем интереснее и светлее становится жить. И наоборот, когда человек постоянно носится с собой и своими проблемами, когда он всецело зациклен на себе – он ни минуты не знает радости христианства.
Святая Мария Скобцова говорила, что в жизни, наследии и душе каждого человека сгорит или сгниёт всё то, что он не потрудился отдать по любви к другим.
Как-то мы проводили большую театрализованную игру для детей города прямо на площади. Рядом со мной трудились девушка и женщина, и все мы пришли в тот день играть с малышами после воскресной литургии. Женщина постоянно жаловалась, что общение с детьми нарушает её молитвенную сосредоточенность после причастия, а девушка радовалась тому, что может послужить другим. Девушка не причастилась в тот день, но лицо её сияло, а женщина, хоть и причащалась, но была тусклой и общаться с ней не хотелось.
А ведь это Христос открыл, что вся аскетика, всё благочестие, все смыслы жизни и глубина, и подлинность меряются всегда по любви.
Журинская умела разъяснить людям ценность одновременно и правила, и свободы. Правило для неё было знаком той аскезы, которая, в конечном итоге, к свободе приводит. А потому опытный христианин учится всем строем церковной жизни обретать навык различения добра и зла, чтобы его поступки были созвучны Евангелию.
Карл Густав Юнг пишет: «Зрелость индивида определяется тем, сколько неопределённости и парадокса он способен выдержать. Чем более незрел индивид, тем больше он нуждается в простых ответах и однозначных решениях». Потому и в церкви для новоначальных существуют правила поста, молитвы и, так сказать, жизни. Но смысл правил всё-таки в том, чтобы человек сумел встретить (или не потерять) Христа и возрасти до того состояния, о котором апостол говорит как о вышедшем из подзаконности, чтобы «Любить Бога и делать что хочешь» (Блаженный Августин).
Когда фарисей Никодим приходит к Христу, Тот рассказывает ему о действии Духа Святого в человеке. Никодим изумляется и спрашивает: «Как это может быть?» На это Христос отвечает: «ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь?» (Ин 3:8-10).
То есть, главное, что должен иметь говорящий о Боге, - это не диплом богослова или катехизатора, не справку об окончании семинарии или даже духовной академии (всё это в том или ином виде как раз было у Никодима), но личный опыт Бога, личное знание преображающего сердце и ум веяния Святого Духа…
Христианин – это тот, кто имеет личный опыт Бога и может передать этот опыт другим. Тогда в его жизни всё становится на свои места – и правило, и свобода, и он своим трудом умножает свет и добро. Так, один опытный иеромонах Никольского монастыря на Донбассе принимал исповедь девушки, которая впервые пришла в храм и захотела причаститься. Иеромонах не стал требовать от неё чтения молитв и присутствия на вечерней службе, но посоветовал только сказать «Господи, помилуй» и причащаться на этой же литургии. Добавим, что эта девушка впоследствии стала светлой и мудрой христианкой.
А когда к святому Порфирию Кавсокаливиту приехала известная греческая артистка, которая хотела прийти ко Христу, Старец дал ей совсем простые правила жизни. Ученики Старца были удивлены, но он заметил им, что любовь этой девушки ко Христу будет разгораться, и она сама захочет больше делать для любимого Господа. Не потому, что её заставили, но потому, что она возросла к такому труду.
Инок Силуан из обители Домпьер рассказывал, что, когда он приехал к старцу Серафиму Родионову, то спросил подвижника, по какому правилу лучше всего молиться. На это старец, в свою очередь, спросил: что такое молитва? Инок растерялся и стал говорить: «Молитва… Это чтение правила». А Старец сказал: «Молиться, это всегда быть с Богом! Всегда!»
Так подвижники учили христиан самому главному и самому редкому в мире – личному отношению к живому Богу. Ведь у каждого из ходящих в храмы есть опасность спрятаться от Бога. Адам и Ева согрешив прятались от Него под кустом райского сада. Христиане, находясь в райском саду церкви тоже нередко прячутся от Него – за годовым богослужебным кругом, за посещением храма, за постами, вычитыванием канонов и правил и тому подобными привычными действиями. И человек даже чувствует при этом самодовольство и говорит: «благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи... пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю».(Лк. 18:11-12). Но в его жизни при этом не происходит главного, того, ради чего существует церковь – встречи и жизни с Богом.
И здесь, в обретении этой встречи, нам может помочь всё, что только несёт в себе весть о Нём. Николай Сербский говорил, что Господь повелел всему в мире будить душу человека. Стихи и книги, облака и ветки деревьев, музыка и встреча с другом.
Так, Марина Журинская говорила, что у неё на даче долго не принимались папоротники. Тогда она попросила знакомого священника посадить ей это растение, и папоротник пошел в рост. Она потом замечала, что этот случай стал для неё свидетельством реальности священнического апостольского преемства в православной церкви. И она смогла из этой истории сотворить пример для ищущих и красоту для всех. Потому, что таков подлинный христианин – он умеет даже чай для друзей заварить эпически, так, что впору будет воспеть чаепитие в стихах и сохранить в легендах. Ведь христианин всюду, куда только посмотрит, видит мудрость и любовь Божию, и ради этой любви он всегда и всюду умножает красоту в себе и вовне, неся в сердце Евангелие и давая людям прикоснуться к раю. А превращать жизни окружающих в праздник – это и есть христианство.
