Ослепительная молния. Удар грома. И через несколько секунд страшный вопль: «Сы-ын!!!» Савка первым прибежал на поле и увидел Кузьму, отца Тёмы, склонившегося над телом парнишки. Рядом стояла испуганная лошадь.
Через пару минут прибежал сосед Савки, сорокалетний Михей.
- Ну, как?
- В Тёму, кажись, молния попала. Может, помёр, - сказал Савка. Он уже видел, что друг не подавал никаких признаков жизни.
Михей ничего не сказал, только перекрестился. Через пять минут подбежало ещё с десяток людей.
- В Тёмку молния попала, - уже Михей степенно рассказывал всем прибежавшим.
Вскоре прибежала Тёмина мать, раздался пронзительный женский крик, и теперь уже Полина рыдала над телом сына. Потрясенный Кузьма стоял неподалеку.
Савва не заметил, когда подошел Демьян, в деревне он пользовался непререкаемым авторитетом.
Михей спросил Демьяна: «Что делать будем?»
Демьян ничего не ответил, затем покачал головой и процедил сквозь зубы: «Здесь оставим».
Кузьма услышал эти слова Демьяна и с испугом посмотрел на него.
- Как же это – без погребения?!
- Вот так и оставим, - отрезал Демьян.
- Ты, дурной, неужели не понимаешь? Сына твоего Сам Господь покарал, - это уже тараторила Акулина, главная деревенская сплетница. И было понятно, что она выразила мнение всех стоящих рядом людей.
- А за что? – взвыл Кузьма. - Он у меня тихий.
- А это тебе лучше знать – за что, - жестко ответил Демьян.
- В тихом омуте черти водятся, - добавил Михей.
- А отцу Фёдору что скажем? – спросила Акулина Демьяна.
- А чё здесь говорить, он что, самоубийц отпевает? А этот, видно, раз в сто хуже, раз его Господь так уважил. Его бы перенести во-он в тот лесок, да и дорогу туда забыть. Тёмка, бесов сын, проклят.
Эти слова оглушили Савку. Он был, наверное, единственным парнем в деревне, кто играл с Тёмой, и Тёмку он знал хорошо. Да, Тёма сторонился людей, но для Савки делал исключение. И Савка с ужасом понял, что он один только знает: все слова, сказанные сейчас о его друге, – ложь. Он-то знал, что Тёма хороший, очень хороший, и даже втайне гордился, что только у него такой друг. Но почему тогда молния? На этот вопрос у него ответа не было.
Дальше всё было как в тумане. Самое страшное, что запомнил Савка из тех дней – это глаза Тёминой матери, когда она пришла в себя и ей сказали, что её сына даже не похоронят.
За год Савка несколько раз приходил к тому месту, где оставили Тёмино тело. Он с ужасом молился и просил у Бога прощения Тёминых грехов. Он всегда боялся этой своей молитвы. А вдруг Тёмка действительно проклят? И что тогда будет с ним, осмелившимся молиться за проклятого?
Однажды его походы заметила Акулина, и вскоре вся деревня знала об этом. Но даже Акулина не видела, что он совсем близко подходил к тому месту, где бросили Тёму. Это его и спасло.
Отец его выпорол, выпорол страшно. Савка не мог встать с постели пять дней. Выпорол в последний раз в его жизни. Как-никак Савке было уже пятнадцать. Но зла на отца он не держал, чувствовал – этой поркой отец пытался его спасти.
Года три Савка не приближался к заветному страшному месту. Но после женитьбы и рождения первенца он вдруг понял: Тёма зовёт его. И раз в год он подходил к «проклятому» месту и с ужасом молился за Тёму.
Этот день он запомнил на всю жизнь. Лето. Ярко светило солнце. Он стоял у паперти церкви и благодарил про себя Бога, что Тот дал ему прожить пятьдесят лет, дал ему троих сыновей, двух дочерей, семерых внуков, как вдруг увидел незнакомого монаха, чрезвычайно возбужденного, направлявшегося прямо в храм.
Минут через десять молодой настоятель местной церкви, его тёзка, отец Савва, вместе с незнакомым монахом вышли из храма и подошли к нему. Теперь и отец Савва был возбужден.
- Послушай Савва, - обратился к нему священник, - тут брат Агафоник в лесу, недалеко от деревни нашел…- тут он сделал паузу, - нетленные мощи. И он утверждает…- снова последовала пауза, - что у нас жил какой-то святой.
Последнее слово обожгло Савву. Все его мысли, передуманные о Тёме более, чем за тридцать лет, вдруг вспыхнули в нем ярким пламенем и выжгли в его душе слова: «Артемий свят, а не проклят». Когда он взглянул в яркие серые глаза монаха, он понял: их теперь двое, кто верит в святость Тёмы. Савва рассказал всё, что знал. Монах был в восторге, настоятель же крепко задумался.
К концу дня о необычной находке знала вся деревня. И Тёмины родители, и Демьян, и Акулина к этому времени умерли, но Михей был еще жив. Несмотря на возраст, он был крепким стариком и с удовольствием рассказывал всем, в том числе и настоятелю, о событии более, чем тридцатилетней давности. Вокруг Михея объединились все, кто не верил в Тёмину святость.
«Какие святые мощи, - говорил Михей – Тёмка так проклят, что Господь даже не даёт истлеть его телу. А кто нашёл эти «мощи»? Тоже мне! Какой-то монах-шатун, которому на месте не сидится. Да вместо того, чтобы в своём монастыре спасаться, он – глядите – по лесам бегает, чудо ищет».
Настоятель не знал, что делать, - деревня разделилась на два лагеря. Агафоник и Савва решили перенести мощи святого Артемия (теперь только так даже про себя называл его Савва) и положить в храме. Михей и его сторонники были против.
Тогда отец-настоятель нашел выход – мощи надо проверить. Будут чудеса от мощей – никаких сомнений, а если нет, то уж не обессудьте. Это «не обессудьте» относилось к Агафонику и Савве.
Прошло несколько месяцев – чудес не было. А ведь весть о чудесно найденных мощах облетела всю округу, и какие только уроды и калеки не пожаловали в Никольский храм деревни Верколы. Михей и его сторонники торжествовали. Но тут в соседние деревни пришла лихорадка. Люди начали умирать. В Верколе не умер ни один человек. Савва и его сторонники приписывали это заступничеству святого отрока Артемия.
Но через неделю с утра Савва почувствовал какую-то слабость, на недомогание пожаловалась и его жена Прасковья. В тот же день заболели два его внука и младшая дочь. С каждым часом становилось всё хуже. Старый Михей не смог удержаться и пришёл к Саввину дому. Савва сквозь бред слышал отдельные слова старика: «Савка… Тёмка…проклят…мор». Но даже в бреду он молился святому отроку Артемию…
Когда он очнулся глубокой ночью, то сразу понял: болезнь отступила. Но Савва не знал, ни какой сегодня день недели, ни выжили ли его родные.
-Прасковья – тихо позвал Савва.
- Что? – ещё тише ответила жена.
- Жива ли?
- Кажись, да
Савва понял, что и жена выздоровела. Он встал и, пошатываясь, пошёл в дом младшей дочери Ефросиньи, которая, как он помнил, заболела вместе с детьми. По дороге он всё благодарил отрока Артемия за своё и жены исцеление. На дворе он столкнулся с перепуганным мужем Ефросиньи Петром.
- Господи, помилуй, ещё один покойник очнулся, - прошептал Пётр.
- Как Фрося? – тихо спросил Савва.
- Четверть часа как сама и детишки очнулись, я уж думал, что они померли… и что вы с Прасковьей Филипповной…того, - чуть увереннее пробормотал Петр.
- Благодари святого отрока Артемия, - ответил Савва и направился куда-то в темноту. Он и сам не понимал, куда идет. Но подойдя к какому-то дому, постучал в ставни.
-Кто там? – спросил испуганный детский голос.
- Открывай, это дядя Савва пришел, - в слабом голосе Савва узнал старика Михея – значит, он пришел к нему.
- Помоги, Савва, у меня все полегли, только младший внучок – Федька, что тебе дверь открыл, один и здоров, - прошептал Михей.
- Откуда ты узнал, что это я пришел?
- Артемий во сне приходил…сказал, что ты нам поможешь.
- Святой отрок Артемий, исцели раба Божьего Михея и всех его сродников… - начал молиться Савва и молился весь остаток ночи.
Наутро вся семья Михея пришла в себя, лихорадка отступила, но самому Михею не полегчало.
- Спасибо тебе, Савва, прости меня, а мне своего тёзку приведи, - тихо сказал Михей.
- Бог простит, - ответил Савва и отправился за священником.
Отец Савва сам открыл дверь и с удивлением уставился на тёзку. За эти несколько дней он сильно изменился, седина обильно украсила его бороду и виски.
- А мне люди сказали, что ты вечером умер…
- Должен был, да Артемий спас. - И кратко рассказал всё происшедшее за эту ночь. Затем они поспешили к Михею. Успели. Михей исповедался и через час умер.
- Ну что ж, - сказал отец Савва – Михея послезавтра отпоём, а теперь отслужим благодарственный молебен святому отроку Артемию. Иди, созывай народ…
Но никого созывать не пришлось. Вся деревня уже собралась у Никольской церкви…
