Он приходил чаще других. Летчик Миша Бабушкин, сын Героя Советского Союза, любовь всей ее жизни. Миша садился на стул у окна и подолгу рассказывал о своем последнем воздушном бое. Иногда он просто молча вглядывался в ее лицо, такое родное и недоступное.
Шумная ватага друзей-однополчан прерывала их уединение. В маленькой комнатенке становилось тесно от воспоминаний. Сапфирский обязательно припоминал их первый выход в разведку. Юра – о том, как он остался лежать в снегу, а Игорь размахивал руками, изображая окруживших его немцев. Надя Козлова, закурив длинную папиросу, на немецком вслух повторяла последние сводки.
Когда появлялась мама, веселье тут же стихало. Ее нелюбовь к собственной дочери ощущалась даже теперь, спустя десятилетия. В поисках беспорядка мама придирчиво окидывала комнату, и под ее суровым взглядом съеживалась веселая компания, наследившая мокрыми от снега сапогами на чистом полу. Ребята бочком пробирались к выходу.
Приходили отец, брат Саша, сестра Оля с племянником Севочкой. Она угощала их халвой. Заскакивал на огонек Дмитрий Ильич Ульянов, младший брат Владимира Ильича Ленина. Благодаря Дмитрию их семья переехала в Москву, отец получил работу и жилье. Поглаживая острую, типично ленинскую бородку, Ульянов обсуждал с отцом медицинские темы.
Гости уходили так же внезапно, как и появлялись. Оставшись одна, она доставала фотокарточку Миши и, сидя на узенькой кроватке, под настенным ковриком «Иисус Христос погоняет отару овец», скользила по ландшафтам своей памяти.
Разведка – пространство мужское, требующее силы, выносливости, молниеносности реакций. В качестве разведчика всегда представляется мужчина. Профессиональный воин Рихард Зорге. Или ученый интеллигент Рудольф Абель. На крайний случай интеллигентный профессиональный воин Макс Отто фон Штирлиц в исполнении Вячеслава Тихонова. Гораздо реже представляется стройная блондинка с ясным лицом, огромными голубыми глазами и тонкими губами. Если существует официальная статистика учета женщин-разведчиц Великой Отечественной войны, то среди ее имен – Наталья Малышева, уроженка крымского города Феодосии. Когда началась война, ушла добровольцем, окончила курсы разведчиков, добилась направления на фронт. Ватные штаны, телогрейка и самозарядная винтовка СВТ 40 придали материальности ее почти бесплотной фигуре, но и после этого вслед раздавалось: «Какой молоденький солдатик, совсем мальчишка!» Ее фото - на передовице газеты «На защите Москвы» от 16 декабря 1941 года. Четыре дня назад ей исполнилось девятнадцать.
Когда в гости заглядывал генерал Рокоссовский, все младшие по званию вставали и отдавали честь, вытягиваясь в струнку. Командующий интересовался ее здоровьем, внимательно выслушивал перечисление всех недугов, изучал выписанные рецепты. На обещания выполнять все медицинские рекомендации, строго отвечал: «Я надеюсь». Под пристальным взглядом Константина Константиновича совершенно скисал пленный немчик, забившийся в угол комнатенки. Он потерял свою пилотку, дрожал от страха и холода и все время спрашивал: «Меня убьют?» Наташа тогда отдала ему свой подшлемник и теперь он являлся с благодарностями: «Если бы не вы, фройлян Натали, я бы не дожил до конца войны… Моя фрау Эльза и сын Людвиг велели вам кланяться». Болтовню немчика заглушали залпы Сталинградской битвы. Под оглушительную канонаду по заснеженным волжским степям тянулись нескончаемые вереницы безвестных гитлеровских солдат, поверженных врагов.
Двадцать раз Наталья переходила линию фронта. У нее, этой линии, нет четкого обозначения, переступив которое, понимаешь, что ты по ту сторону войны. То же небо, та же земля, те же деревья. И только чувство опасности сигнализирует о том, что эта территория – вражеская.
Дважды ей приходилось находиться на волосок от провала, от гибели.
Пробравшись в занятую фашистами деревню на встречу с крестьянином-связным, она увидела знак безопасности – грабли, прислоненные к стене избы, зубьями внутрь. Зубья наружу означали опасность.
Наташа затаилась в кустах. Раннее утро дышало тишиной и спокойствием. Она уже собралась выходить из укрытия, как вдруг из-за угла дома внезапно появилась незнакомая молодая женщина, перевернула грабли зубьями наружу и тут же скрылась. Наташа застыла в недоумении. Она наблюдает за домом уже несколько часов, за это время ничего не произошло, никто не появлялся. Откуда взялась эта женщина? Кто ее послал? Пока Наташа размышляла, из избы вышел пожилой человек, по описанию хозяин, и вернул грабли в прежнее положение.
Девушка была в смятении. Чему верить? А время шло, задание срывалось. Решение пришло помимо ее воли, из глубины сознания. Предупреждение об опасности не могло исходить от врага. Ожидаемого посланника явно предупреждали, спасали… Наташа ушла обратно в лес.
Уже вернувшись, мучаясь от сознания невыполненного задания, она узнала, что хозяин избы оказался предателем. Ее спасло мимолетное видение, о котором она уже не могла с уверенностью сказать, было ли оно реальным или только привиделось ей. Это случилось 8 сентября 1942 года, в день ее Ангела.
В редкие дни, что делало их особенно торжественными, наведывались коллеги по послевоенной работе – конструкторы Сергей Павлович Королев и Алексей Михайлович Исаев. Они продолжали свои бесконечные научные споры, не замечая ее присутствия. А она беззвучно плакала от благодарности своей великодушной судьбе, подарившей ей счастье быть причастной к созидательному труду на благо своей Родины в компании великих людей.
Приходили какие-то незнакомые священники. Они толпились у входа и никогда не проходили в комнату, не смотря на приглашения. Мама потом рассказала, что это ее предки по мужской линии. Приходила Евдокия, монахиня из московского Страстного монастыря, которая привила ей, маленькой девочке, любовь ко Спасителю и русскому христианскому миру. Улыбался Сережа, сын ее однополчанина, ставший отцом Сильвестром, и побудивший ее перевернуть свою жизнь.
На Огненной Дуге Наташа Малышева во второй раз заглянула в глаза смерти. В ее задачу входило, перебравшись за линию фронта, подключиться к проводной связи и слушать вражеские переговоры. Однажды она почувствовала, что рядом кто-то есть. Быстро обернулась, выхватив пистолет, но тут же получила удар по руке. Перед ней, беспомощной и безоружной, стоял немецкий солдат. Ужасы плена и его последствия промелькнули в сознании. Схватив ее за плечи, немец рывком развернул ее к себе спиной. «Сейчас выстрелит» - с облегчением подумала разведчица, но получила сильный толчок в спину. Далеко впереди упал ее пистолет. «Я с девчонками не воюю» - сказал немец. - «А пистолет возьми, иначе тебя свои же расстреляют». И ушел.
Кто-то назовет это везением, кто-то провидением Божьим. Но эта цепочка случайностей-закономерностей привела к тому, что Наталья Малышева, фронтовичка-разведчица, после войны конструктор ракетных двигателей, активная общественница, кандидат в депутаты Верховного Совета СССР, отбросив все регалии и перспективы, стала монахиней.
С ней я познакомилась, когда Наталья Малышева, в иночестве матушка Адриана, пребывала уже в весьма преклонном возрасте. Маленькая комнатка-келья на подворье Пюхтицкого женского монастыря в Москве, на Рождественке. Сухонькая старушка с ясным лицом, огромными голубыми глазами и тонкими губами сидит на узенькой кроватке под настенным ковриком «Иисус Христос погоняет отару овец». В одной руке четки, в другой - фотокарточка: молоденький лопоухий солдатик, сын Героя Советского Союза, летчика Михаила Бабушкина, Миша Бабушкин:
- Он погиб 25 октября 1941 года. Я узнала об этом только через два года. Больше никого не смогла полюбить. Я молюсь за всех, кого встречала в своей жизни. И за хороших, и за плохих. Я всех пережила.
Она долго молчит и смотрит сквозь меня. Ее губы едва заметно шевелятся, и я понимаю, что сейчас вокруг нее собрались все те, за кого она молится: друзья, оставшиеся на полях сражений, коллеги, родные и близкие, и вовсе незнакомые, даже враждебные ей, люди, с которыми свела война.
- В детстве я любила рано вставать и бежать бесконечными полями туда, где небо сходится с землей. Я была твердо уверена, что это край земли, откуда можно увидеть, как встает солнце. Увидеть первые лучи, освещающие все вокруг. Уверениям взрослых, что у земли нет края, я не верила. Думала, не добежала в этот раз, добегу в следующий. Это чувство счастливого ожидания осталось на всю жизнь. Даже после того, как я узнала, что никаких чудес за горизонтом нет.
В тот день она проснулась как обычно, еще затемно. За окном простиралось бесконечное заснеженное поле. Горизонт только начинал розоветь в предрассветной дымке, погода обещалась быть ясной и безветренной. Это был подходящий день для того, чтобы в очередной раз попытаться исполнить детскую мечту и поймать солнце.
Легкий морозец холодил пятки и щипал за щеки. Ее ноги почти не касались заснеженной поверхности. Усталости не было. Наоборот, ощущался необыкновенный прилив сил. Чувство восторга распирало грудь.
В этот раз она добежала.
Матушка Адриана умерла 4 февраля 2012 года. Она прожила 90 лет.
