Открывая глаза, я понимаю, что поезд стоит. Нет привычного постукивания колёс, которым неизменно сопровождаются путешествия на железнодорожном транспорте и лёгкого, еле заметного покачивания вагона. Выглянув в окно, я чуть не падаю с верхней полки от неожиданности. Прямо перед окном моего плацкарта стоит верблюд. Медленно, тягуче пережевывает свою жвачку и так же лениво смотрит на меня, будто хочет сказать: «Много я вас таких перевидал на своём веку!»
– Что это за станция? – спрашиваю я одного из своих попутчиков.
– Кызылорда.
Уже сутки мы двигаемся вглубь Казахстана. Пейзаж практически везде одинаков и своей предсказуемостью на многие версты наталкивает на философские мысли о бесконечности.
– Полпути уже проехали. Через пару-тройку часов будем в Туркестане, – говорит Сергей, потомственный уральский казак. – Помнишь, как в песне?
В степи широооокой, под Иканом,
Нас окружил коканец злой,
И трое суток с басурманом,
У нас кипел кровавый бой, –
Поет он любимую песню уральских казаков.
– Да уж, представь, трое суток без воды и еды держать круговую оборону против врагов, в тысячу раз превосходящих тебя по силам!
– Это ты о ком? – раздается голос с соседней полки.
– О сотне казаков в Туркестане.
– Ехать долго… Слушай, расскажи, как всё было.
– Ну давай. Слушай.
В первых числах декабря 1864 года шла русско-кокандская война за усиление влияния Российской Империи в Средней Азии.
Сотня уральских казаков отправилась из крепости Туркестан, на рекогносцировку местности, потому что от местных жителей стали поступать донесения, что в окрестностях появились разбойничьи шайки. Командовал сотней есаул Серов.
Выступив из Туркестана где-то после полудня, казаки продвигались вперед с большими предосторожностями. По пути примечая все возможные места, которые будут удобны для обороны.
В двадцати верстах от крепости казаки наткнулись на один из отрядов кокандцев (как выяснилось позднее, это был один из разведывательных отрядов хана Муллы-Алимкула, который в обход крепости Шимкент решил пройти вглубь фронта и захватить малоукреплённый Туркестан, чтобы отрезать сообщение более боеспособной крепости).
Уральцы заняли оборону недалеко от селения Икан и в течение трёх дней отбивались от неприятеля. Дружный и меткий огонь казаков наносил огромные потери кокандцам, но всё же явный перевес был на стороне противника (как выяснилось позднее, численность войска хана Алимкула составляла 10-15 тысяч человек).
Об отступлении теперь нечего было и думать, поэтому казаки укрепляли свои позиции, ограждаясь мешками и телами убитых лошадей, надеясь на помощь из Туркестана. Все время сотня отражала непрерывные атаки, сумев создать у противника иллюзию, что перед ними не меньше пары сотен казаков.
На третий день казаки решили пробиваться к крепости, потому то силы были истощены, а боеприпасы на исходе. Помощь же из Туркестана не могла пробиться к храбрецам. В этом отчаянном положении казаки решились на немыслимое.
Коканцы были просто ошеломлены, когда горсть героев, заклепав орудие, переломав ненужные ружья, с криками «ура» высыпала из-за своих завалов; но они скоро увидели, что вместо сотен людей, которые они насчитывали у русских, на самом деле оказались лишь десятки. С дикими криками ринулся противник за казаками.
Восемь верст прошли уральцы, пробиваясь через ряды противника, пока наконец не воссоединились с отрядом, посланным им навстречу. У каждого казака, кто остался в живых, было по семь–восемь ранений.
Этот героический поступок горсти казаков заставил отступить хана Муллу-Алимкула. Существует легенда, что он сказал: «Если сотня русских сражается как дьяволы, что же будет, когда их будут тысячи?!»
Так закончился рассказ моего попутчика.
Мы подъезжали к Туркестану, одному из старейших городов Казахстана. К тому самому месту, где больше ста лет назад произошла битва под Иканом. Сражение, о котором так незаслуженно забыли.
У нас была задача – найти место сражения и установить мемориальную доску в память о геройстве уральских казаков.
За несколько недель до путешествия мы созвонились с настоятелем храма Николая Чудотворца, отцом Евгением и оповестили его о своём приезде, и он с радостью согласился нас принять.
Небольшое храмовое подворье оказалось очень уютным. Саманные домики, увитые виноградом, словно затерялись во времени и несут на себе печать сказки, которая подогревалась огнём из буржуек, потому что в Туркестане до сих пор нет газа и город отапливается углём. Из-за этого по вечерам над городом стоит огромное дымное облако.
В течение двух дней наша команда искала место сражения по координатам, которые удалось вычислить после долгих архивных изысканий. Теперь на месте сражения раскинулся яблоневый сад, и его хозяин был весьма удивлён тем фактом, что когда-то здесь происходило сражение, но больше всего его поразило то, что кто-то до сих пор помнит об этом.
На подворье мы установили мемориальную доску, потому что о. Евгений предупредил о возможности осквернения памятника, если он будет находится на том месте, где происходила битва.
Сейчас нам трудно представить мотивацию этих людей, стоявших до последнего на поле боя. Им предлагали сдаться, но они пошли в атаку – казалось бы, на верную смерть – и, несмотря ни на что, сотня уральских казаков выиграла тот бой.