Наталья Юрьевна Сухова – российский историк, доктор исторических наук, доктор церковной истории.
– Наталья Юрьевна, как Вы впервые услышали о Сергее Сергеевиче Аверинцеве?
– Будучи студентами, мы его узнали, когда это был уже маститый учёный, очень известный в научных кругах, среди интеллигенции и простого народа.
В 80-х годах началось возрождение духовной жизни, и многие стали осознавать, что такое церковная история на самом деле. Стали устраиваться лекции для всех желающих на факультетах философии, филологии и истории Московского университета.
Приезжали из Подмосковья, из Петербурга, и это было совершенно поразительно. Эти лекции проходили по вечерам с 18:30 до 20:00, и мы туда ходили.
Я слушала Сергея Сергеевича, когда ещё на мехмате училась. На пятом курсе, на выпускном, должны были быть гуманитарные курсы, а на мехмате ещё не закатилась звезда совдепа, поэтому нам читали курс научного атеизма. Последние годы, конечно, на него никто не ходил. Мы попросили разрешения и нам разрешили взять курсы на других факультетах, мы тогда ещё ходили и слушали Аверинцева. С одной стороны, его было очень непросто слушать, его лекции требовали очень большой подготовки.
У него были совершенно невероятные знания. И любой, слушавший его, человек понимал: то, что он говорил, – это только верхушка айсберга.
Тогда мы старались за ним записывать, ведь диктофонов не было, и что успеешь, то запишешь. А потом читали наши записи, чтобы лучше понять, о чём говорил Сергей Сергеевич, хотя он говорил очень просто. Это чувствовалось: глубочайшие знания и высочайшая культура. Сергей Сергеевич действительно был носителем русской культуры.
– Его лекции пользовались успехом только у студентов?
Он читал в поточных аудиториях и в первом ГУМе, на Ворбьевых горах. Там есть первая аудитория, большая очень, но на его лекциях в ней не только все места были заняты, были заняты все ступеньки. И на окнах, где не очень высоко, сидели слушатели. И стояли. Люди гроздьями висели, чтобы его слушать.
А лекции Сергей Сергеевич читал очень долго. Интересно, что когда он читал лекцию, в расписание не ставили следующее занятие.
Он читал, хотя видно было, что ему это было очень тяжело физически (он даже задыхался немного), но продолжал, мужественно стоя на протяжении 3-х часов.
Когда Сергей Сергеевич, говорил о культуре Византии, это было не показом многознания по предмету, а действительно проникновением в христианскую глубину Византии. Пожалуй, убедительнее Византии я ни у кого не слышала.
И это, конечно, много значило, потому что люди, которые его слушали, чувствовали себя открывателями сокровищ. И все друг с другом перезнакомились, и все между собой были связанны тайной. Тайной проникновения. Это были не такие тайные лекции, как во время совдепа, когда по квартирам читали. Это было уже вполне легально, открыто в университете, но то была тайна проникновения в такие глубины, которых ты не предполагал. Это такая высокая романтика и тайна, связующая нас, слушателей Сергея Сергеевича. Я даже лет через 15 встретила некоторых людей, с которыми мы вместе слушали, и это было такое чувство, словно с друзьями детства встречаешься.
– Расскажите о так называемой прощальной лекции Аверинцева.
– Сергей Сергеевич уехал в Австрию. Он был человек совершенно европейской культуры и там он совершенно замечательно вписался, и мы конечно очень тосковали.
Однажды прошел слух, между всеми, кто его раньше слушал и кто его знал, что он приезжает в последний раз. Было такое чувство, что он приехал прощаться.
Совсем последнюю лекцию он читал в академии наук.
Последняя лекция для всех, кто его любил, кто его слушал. Все на нее собрались (наверное, и объявления были, но все друг другу сами передавали, все друг друга обзванивали). И сначала все набились в одну аудиторию, однако, оказалось, что уже забиты все подходы, и лекцию перенесли в другую аудиторию. И там мы его в последний раз видели.
И было видно, что он болен, что ему совсем тяжело, он даже иногда замолкал. Чувствовалось, что это действительно подвиг – преодоление себя.
Сергей Сергеевич читал и читал. Очень долго. И было заметно, что у него усиливается астма, потому что он задыхался (ещё и из-за большого количества народа).
Я не помню, сколько он читал, мы даже время совершенно не фиксировали, потому что он читал, читал, а мы пытались как-то удержать это мгновение, это время.
Замечательные часы!
И это была его последняя лекция.
Такие люди настолько обогащают нашу жизнь, что, когда они уходят, всегда очень трудно. Кажется, что они не успели нам что-то досказать. И, читая их книги, которые сейчас можно достать в большом количестве, я делаю вывод, что знание личностно. И очень важно, кто тебе передаёт это знание.
Беседовал
