Мой дед (а точнее, прадед) Иван Иванович Лапшов часто, как, наверное, и многие представители его поколения рассказывал мне, тогда еще ребенку, о войне. Он умер, когда мне было 13 лет, поэтому я достаточно отчетливо помню многие его истории.
Дед не был рядовым солдатом. Он занимал высокий пост – был одним из секретарей Вячеслава Молотова (официально его должность называлась «начальник Личной Канцелярии Председателя Совета Народных Комиссаров СССР»). Дед был довольно скуп и сдержан на язык – он имел доступ к секретной информации и привычку не делиться ею даже с близкими. Но со мной, правнучкой, будучи уже глубоко на пенсии, деда Ваня, видимо, смягчился. Подозреваю, что даже мои родители не слышали от него столько рассказов, сколько довелось мне.
Будучи ближайшим помощником Молотова, дед был участником всех значимых переговоров предвоенных и военных лет. Он был в Берлине в 1940 году, видел (один из немногих русских) живого Гитлера, участвовал в Тегеранской, Потсдамской, Ялтинской конференциях. Ездили они с Молотовым с комиссией и по стране, по фронтам. Так, в 1942 года они прибыли в Сталинград (откуда дед был родом). Во время этой поездки он пытался вывезти свою сестру (их было 9 человек в многодетной семье). Она бежала к нему со своими маленькими детьми и попала под бомбежку, и он стал свидетелем их гибели! Каждый раз, рассказывая эту историю, он не мог сдержать слезы.
Но все-таки трагические рассказы были для деда скорее исключением: мне он старался рассказать что-нибудь занимательное. Каждую историю я слышала по многу раз (дети любят повторы), поэтому запомнила многие детали. И став взрослой, я смогла восстановить исторический контекст событий. Например, знаменитого перелета на Пе-8 через линию фронта, о котором я бы хотела рассказать.
Это событие, разумеется, освещалось историками, но вот детали, рассказанные дедом, мне не попадались нигде.
В мае 1942 года на самом верху была задумана и успешно осуществлена довольно дерзкая операция: перелет фактического министра иностранных дел Молотова через действующий фронт в Англию и США. Речь шла о переговорах по открытию второго фронта, поэтому операция была сверхсекретной. Лететь надо было быстро, и потому окружные пути, например, через Аляску, были отметены. Летели, что называется, напролом: через Псков, Прибалтику, частично Германию. Немцы, не ожидавшие подобной наглости прямо у себя под носом, не смогли уничтожить самолет. На это, собственно, и был расчет. Однако риски подобного перелета были огромные, недаром командир судна, легендарный Пусеп, получил за него Героя Советского Союза. Все участники операции были награждены (дед получил орден Ленина).
Для перелета был выбран тяжелый бомбардировщик Пе-8. Этот самолет предполагалось поднять на максимальную высоту – 10 000 метров (на этой высоте он был недосягаем для вражеских истребителей). Условий в салоне не было никаких, кроме наспех поставленных кресел. Мало того, температура в самолете была такая же, как за бортом: минус 40-минус 50 градусов. Дед говорил, что было очень холодно, но только сегодня я осознала, до какой степени! Всем немногочисленным участникам делегации были выданы теплые комбинезоны, унты, шлемы. Я еще в детстве удивлялась этой «несуразной», с моей точки зрения, одежде деда на фотографиях; мне он больше нравился на фото в элегантном пальто.
Так вот, именно с этим комбинезоном и связан один забавный эпизод перелета, о котором рассказывал дед. На борту, как я читала в исторической литературе, были, в том числе, женщины. Одной из них (или единственной?) была Нина, дочь погибшего друга деда, которую дед отечески опекал. Девушка была стенографисткой. Я уже говорила, что условий в самолете не было. Вместо туалета стояло, простите, ведро в условном «тамбуре». А полет длился 10 часов. И вот в середине перелета Нина подходит к деду и говорит: «Иван Иванович, мне надо в туалет!» Дед объяснил, где найти пресловутое ведро. Девушка подходит снова: «Иван Иванович, там летчики курят!» Дед прошел в тамбур, попросил пилотов на время уйти. Нина опять приходит: «Иван Иванович, я не могу снять комбинезон!» Ну, дед развел руками – ничем, мол, помочь не могу. Через какое-то время Нина опять приходит и с плачем, на весь салон: «Иван Иванович, я описалааась!!!» Все невольно рассмеялись, и эта маленькая трагедия девушки разрядила обстановку.
И было что «разряжать»: помимо холода и длительности перелета самолет в любой момент могли атаковать (и атаковали один раз вражеским истребителем). Но на такой высоте истребитель не мог продолжать преследование и не нанес существенных повреждений. Тем не менее, по рассказу деда, на случай, если самолет все-таки собьют, перед каждым членом делегации стояло ведро и канистра с керосином и был дан приказ, если самолет будет подбит, поджечь керосин с секретными документами. Чтобы в руки врага гарантированно не попало НИЧЕГО. Видеть это ведро 10 часов полета было делом, мягко говоря, невеселым.
Еще одна смертельная опасность поджидала самолет на пути из Англии в Америку. В Рейкьявике (Исландия), где проходила дозоправка топлива, была очень короткая взлетная полоса, которая упиралась в море. И вот наш тяжелый бомбардировщик уже разогнался и начал взлетать, а в это время неожиданно с моря стал садиться легкий американский истребитель. Два самолета мчались лоб в лоб! Катастрофа была неминуема, но великий Пусеп, со слов деда (больше я эту деталь нигде не встречала) накренил бомбардировщик и пропустил маленький истребитель под своим огромным крылом. Так что странно звучащую для меня эстонскую фамилию Пусепа и эту историю я помнила наизусть!
Еще один рассказанный дедом эпизод произошел, вероятно, на обратном пути из Америки в Англию, когда Молотов, вдохновленный согласием Рузвельта, решил «дожать» Черчилля. Немцы уже прослышали про уникальный перелет и вовсю охотились за нашим бомбардировщиком. Напряжение нарастало. И где-то, видимо на дозоправке топлива, когда люди сидели в маленьком здании аэропорта и ждали посадки, дед обратил внимание, что наши летчики подходят к графину с водой, выпивают стакан и уходят. Он тоже захотел попить, налил себе, глотнул – а там чистый спирт! Дед аж закашлялся, но пилотов не сдал. Он и подумать не мог, что они пьют ЭТО, ведь выражение лица летчиков при «употреблении» совершенно не менялось. Крепкие были ребята!
Вот так, на смеси трагичного и комичного передавал мне дед этот и другие рассказы о тех великих исторических событиях, свидетелем и непосредственным участником которых он являлся…
Вечная память! Упокой Господи, душу раба Божия Иоанна!
