Научно-технический прогресс сэкономил человеку столько времени, что он не в силах понять, что делать с освободившимися минутами, ежедневно складывающимися в часы. Кризис свободного времени оказался для «развитого мира» серьезной фундаментальной проблемой, превратился в настоящую угрозу. Успешно избавившись от занимавшего его прежде труда, человек оказался наедине с собой – и обнаружилось, что большинство людей, живущих на рубеже XX–XXI веков, категорически не готовы к такой встрече и боятся самих себя. С тех пор как цивилизация Запада в лице наиболее успешных своих народов решила отказаться от христианства как духовного компаса, потребовались иные механизмы защиты. «Прогрессивное человечество» второй половины позапрошлого века, оставшись один на один с жизненными трагедиями и страданиями, принялось лихорадочно искать обезболивающие средства. На общественном уровне роль наркоза сыграла подчеркнуто оптимистичная идеология технического прогресса, обеспечивающего всеобщее материальное благополучие и претворение в реальность демократических идеалов.Скука стала главным врагом человечества XXI столетия. Мы теперь не тратим много часов на ежедневное пешее или гужевое преодоление больших расстояний, новые виды транспорта позволяют покрывать многие километры за малые минуты. Благодаря автономно включающимся и выключающимся стиральным машинам мы больше не мучаемся с ручной стиркой, прежде бывшей многотрудной болезненной эпопеей. Мы нынче даже на приготовление пищи, что прежде составляло значительное и священное время, не тратим часов и усилий – к нашим услугам разогреваемые в микроволновках за пару минут и уже готовые к употреблению полуфабрикаты, а также встречающиеся на каждом втором шагу (в крупных городах – на каждом первом) заведения быстрого питания.
Успешно избавившись от занимавшего его прежде труда, человек оказался наедине с собой – и обнаружилось, что большинство людей категорически не готовы к такой встрече и боятся самих себя.
На личностном уровне первой инъекцией стал психоанализ. Беседы с психоаналитиком, которому можно высказать собственные страхи, сомнения, неудовольствия и услышать в ответ профессионально размеренную убаюкивающую речь, стали альтернативой христианской исповеди. Человек в большинстве случаев не получал духовной помощи и поддержки, и уж точно не стряхивал с себя бремя грехов. Однако он утолял жажду выговориться и чувствовал себя лучше. Впрочем, анестезии психоанализа едва хватило на полвека. После Второй мировой войны появились более радикальные «препараты», смесь психологических манипуляций, оккультно-магических элементов и спекуляций на примитивных стремлениях к успеху и сверхъестественным способностям. Наиболее известной из них стала сайентология, следующий поступательный шаг от исповеди и от психоанализа. Сайентология – это продуманный процесс выкачивания из человека признаний в собственных ошибках и страхах, дающих непродолжительное психологическое облегчение, но затем используемых для контроля над ним и фактического финансового вымогательства.
Последовательный прием все более сильнодействующих наркотических веществ вызывает привыкание, а их обезболивающее или эйфорическое воздействие становится все короче. То же самое с «лекарствами от одиночества»: сайентология, деструктивные секты и подобные им практики смогли обеспечить комфортную бесчувственность еще менее продолжительную, чем психоанализ, их хватило лишь на 20–30 лет. На смену в качестве «спасения» человека от самого себя пришло массовое потребление бессмысленной информации – массовая культура и интернет, уже почти слившиеся в одно целое, а также технические средства их потребления. Личностная и общественная тенденции пугающим образом соединились: теперь мы можем состоять в любых сообществах в режиме 24 на 7, разговаривать с кем угодно и о чем угодно от своего или чужого лица, иметь несколько «альтернативных Я» на любой случай жизни.
У человека, запутавшегося в информационных сетях, ампутируется практически любая свободная минута, пригодная для мыслей. Посмотрите вокруг: мало того, что люди посредством телевизоров, персональных компьютеров и игровых приставок плавают в океане всевозможной информации дома и на рабочем месте. Посредством мобильных гаджетов мы ныряем в эти глубины, рискуя захлебнуться, почти круглосуточно, когда не спим: в общественном транспорте, в очереди к врачу или парикмахеру, в ожидании заказанных напитков в кафе или стоя перед красным сигналом светофора. С формальной точки зрения скука как боязнь одиночества уже недалека от полной капитуляции ввиду того, что новости, игры, занимательные истории, сериалы и видеоролики про котиков элементарно не оставляют времени не то что заскучать, а просто вспомнить хоть что-то, не относящееся к расписанию на сегодня.
Но поостерегусь поздравлять всех с тем, что одиночество побеждено. В числе улик, указывающих на то, что не все ладно, находится и одна фотография из моего личного архива. На ней запечатлены явно студенческого возраста, ума и настроения юноша и девушка, восседающие на скамейке во время всем хорошо знакомой церемонии под названием «свидание в парке». На фотографии он и она сидят приобнявшись и разговаривают по мобильным телефонам, явно не друг с другом. Напомним себе – на свидании...
Люди, увешанные гаджетами, полагают, что борются с внешним одиночеством, синонимами которого являются покинутость, пребывание в изоляции, разобщенность как невозможность взаимодействия с себе подобными. Такое одиночество пугает, и в каждом возрасте – по-разному. В детстве мы боимся одиночества меньше, оно не мешает нам познавать мир, не делает его менее интересным, открытия совершаются на каждом шагу, при каждом повороте головы, при каждом прикосновении. Но в нас есть именно детское беспомощное опасение остаться наедине, без защиты взрослых, с бескрайним неизвестным миром. И через преодоление этого опасения мы шаг за шагом взрослеем.
В нас есть детское беспомощное опасение остаться наедине, без защиты взрослых, с бескрайним неизвестным миром.
В отрочестве и юности мы впервые осознаем одиночество как важнейшую грань собственной природы. Парадоксальным образом стремимся к одиночеству как способу ощутить себя личностью (отсюда радикально-забавные надписи на дверях комнат подростков: «Не входить», «Взрослым вход воспрещен», «Не беспокоить»). И одновременно боимся остаться одни, получив вердикт о нашей никому не нужности, следовательно, неполноценности – вот источник тинейджерских депрессий. Взрослый наш возраст сопровождается страхом одиночества как состояния, в тишине которого лучше и отчетливее всего слышен голос совести. Ей уже есть за что корить и мучить нас. В старости человек воспринимает одиночество как признак беспомощности, усугубляемой ощущением бесполезности прожитых лет. Даже в окружении родных, хлопоча о внуках или правнуках, человек испытывает краткие, но болезненные уколы осознания непонимания со стороны близких. Бессемейным старикам еще тяжелее, потому они стремятся заглушить и заполнить пустоту кошками, собаками и прочими домашними питомцами, дающими им суррогат общения и любви.
До того речь шла об одиночестве внешнем, но мы состоим и из внутреннего одиночества. С вышеописанным оно связано лишь общим словесным обозначением. В толковом словаре Даля слово «один» имеет множество расширительных определений, среди которых единство, нераздельность, цельность. Христианство предлагает обратить особое внимание именно на это понимание одиночества не как состояния беспомощности, а простоты, отсутствия сложности. Сложности как раздраенности на противоречивые составляющие и устремления, отсутствия единства. И с такой точки зрения одиночество, не обязательно сопровождающееся физической изоляцией, это форма существования, в котором человек приближается, пусть на пару микронов, к Богу. Нравственный закон гласит: подобное стремится к подобному. В данном случае заглянуть внутрь себя, обнаружив внутреннее одиночество, и означает сделать шаг к Богу, Который является абсолютно простым и цельным (что не перечеркивает Его триединую природу).
В юности мы впервые осознаем одиночество как важнейшую грань собственной природы.
Внутреннее одиночество – это, если избежать высоких богословских определений, разговор со своей совестью. Никакой разговор двух собеседников невозможен, если одновременно вокруг шепчут, говорят, кричат, галдят и попросту издают звуки. Современный человек, не вооруженный и не защищенный религиозным мировоззрением, истерически боится остаться во внутреннем одиночестве и услышать голос совести. Цивилизация, духовно родившаяся в эпоху Просвещения, с тех пор лихорадочно разрастается, ветвится, множится и усложняется, стремясь дать плоды. Произрастить что угодно, с какой угодно чудовищной начинкой, лишь бы это не позволяло человеку остаться наедине с внутренним нравственным зеркалом, выпрямляющим искривленную окружающую реальность. К сожалению и ужасу, сегодня человеку нечего сказать себе наедине. Какие-то слова из глубин подсознания приходят, но они нарушают комфортабельность существования и игнорируются. Мы преуспели в том, чтобы мусором информации затопить наше сознание. Технические средства, этому способствующие, не спасают от скуки, одиночества внешнего и внутреннего. Они лишь изощренные инструменты убийства времени, подчас даже духовного самоубийства. Звучит при первом восприятии нелепо и смешно, но получается, что весь научно-технический прогресс нужен был не для отправки человека в космос и на Луну, не для облегчения тяжелого физического труда, дабы высвободить силы для лучшего понимания законов материального мира и принципов мира духовного. А для массового производства ручных электронных побрякушек, делающих бездарную трату жизни всеохватной, вездесущей, постоянной и необходимой. Какая жестокая насмешка над тысячами лет, над бесчисленными войнами, над культурными свершениями, над шедеврами искусства, над миллиардами личных драм и над общей трагедией истории человечества…
Неразумно и легкомысленно полагать, что полный отказ от технологических достижений, вычеркивание слова «интернет» из лексикона и торжественное сожжение всех айфонов под окнами центрального офиса выпускающей их корпорации является панацеей от духовных болезней. Тот, кто не готов к встрече с собой, одним отказом от соцсетей не подготовится. Духовные болезни излечиваются духовными лекарствами, практическая же сторона жизни может либо способствовать, либо противодействовать лечению. Так что не призываю вас немедленно выбросить свои смартфоны и ноутбуки, да чтобы непременно из окна, да обязательно с этажа не ниже восьмого, чтобы эффектно да вдребезги. Призываю не забывать, что все гаджеты – это лишь аксессуары, и не превращаться самому в аксессуар при телефоне и компьютере.