Не спрашивай, по ком звонит будильник, – он звонит по тебе. И будь это доисторические часы с мерзкой пищалкой или записанная на мобильник любимая песня, – вставать все равно придется. Даже если ты лег спать всего полтора часа назад, а реальность стала проблемой и хочется видеть сны, ты встанешь, потому что ты должен…
Вообще-то я сама считаю, что это верх цинизма – ставить на будильник мелодию «Спят усталые игрушки». Но я всегда отличалась своеобразным видением действительности. И сегодня от удара подушкой (или чем другим, что могло оказаться под рукой) будильник спасло только то, что он звенел на свежекупленном iPhone. Впрочем, разбитый будильник – не повод опаздывать. Это невежливо. Так что я должна быть на ногах ровно в восемь. А пока у меня есть еще десять минут, чтобы полежать и подумать…
Должна… Сколько себя помню, я всегда кому-то что-то должна. Родным, друзьям, знакомым, начальству, Родине, соседям по лестничной клетке, матушке-природе, первым встречным и, наконец, себе…
Впрочем, все началось именно с этого. Именно себе я была должна изначально, с первой секунды появления на свет. Как минимум – должна дышать, и я честно дышала, выполняя свой долг. Потом я должна была есть, спать, расти и даже иногда орать, не давая спать родителям. Но они тоже были должны – мне. Точно так же, как много лет спустя я стала должна им.
Потом я должна была выучить первое слово, и еще тысячи последующих, рисовать непонятные картинки, подписывая их корявыми буквами «папа», «мама», «дом», «кот», и учить стихи. А еще – «помогать маме»: конечно, все этому учатся, несмотря на то, что иногда помогают папе. И вот так, вместе с умением мыть посуду и подметать, ко мне пришло умение забивать гвозди и лазить по заборам. По-моему, странный набор…
А потом в мою жизнь вошел он – будильник. И вместе с ним началась новая веха слова «должна».
Отныне я должна была каждое утро вставать в несусветную рань (даже зимними холодными утрами, когда было темно, как ночью, и так хотелось остаться под теплым уютным одеялком) и зачем-то идти в детский сад, где мне вообще не нравилось. И даже там всем правило это противное слово «должна». Ну что может быть должен маленький ребенок? Оказывается, может. А именно: я должна была есть на полдник манную кашу, которую ненавидела, притворяться, что сплю днем, хотя с двух лет засыпала только ночью, играть с другими детьми в чужие игрушки, хотя искренне любила свои, и ходить на прогулки тогда, когда хотелось спать.
Каждый день я ждала окончания старшей группы: ведь тогда все наконец закончится! Но все заканчиваться явно не собиралось, и после детского сада я должна была пойти в школу.
И снова будильник. Долгие десять лет я слышала его пиликанье без пятнадцати семь. Почти каждый день. Не знаю, что его спасало в те годы – мобильников еще не изобрели, а обычный будильник стоил по тем временам не так дорого – можно было и принести в жертву. Наверное, его спасало мое сознание, что, даже если я разобью звонящего, встать все равно придется – в результате чего он жив и до сих пор стоит у меня на столе.
Впрочем, первые несколько лет было легче: о долге напоминали родители, поднимая меня по утрам. Когда я закончила начальную школу, мой долг вставать по утрам превратился в мою личную проблему; мама, не поднимая голову с подушки, сонно говорила мне «пока», слыша, как я закрываю входную дверь… Но об этом еще рано.
С первого класса после звонка будильника обнаруживалось множество всяких «должна»: я должна встать, должна позавтракать, должна одеться, должна собрать учебники и должна поехать в школу. Должна посещать уроки, слушать и слушаться учителей, делать домашние задания. Кроме школьных, было еще много всяких «должна»: я должна была ходить в магазин, вытирать пыль, рассказывать о том, как прошел день.
Шло время, и только будильник не менялся – все так же мерзко пиликал у меня на столе без пятнадцати семь пять дней в неделю. И я по-прежнему была должна, только список долгов изменился. Впрочем, он и должен меняться. Я так же должна была ходить в школу, слыша мамино «пока» по утрам, я должна была делать уроки, хотя давно делала их лишь выборочно – только по интересным предметам. Впрочем, такая позиция наложила свои долги: мы прекрасно договорились с «ботаниками» – я списываю у них домашку, они у меня – контрольные, но эти контрольные я должна была все-таки решать…
А еще я должна была часами говорить с подругами по телефону, выслушивая и рассказывая разные сплетни и сердечные истории: ничего не поделаешь, мы подруги… Рано или поздно я должна была влюбиться в мальчика – такое случается со всеми. И при этом должна была продолжать помогать маме по дому, а в свободное время заинтересоваться хоть чем-то, выбрать стиль и любимого писателя… там было много всяких «должна».
Потом я должна была задуматься о будущем – о высшем образовании – и начать готовиться к поступлению. Как же я тогда ненавидела всех и вся! А поступив в универ, я должна была посещать пары, готовиться к семинарам, сдавать сессии…
Как-то незаметно в моей жизни появились люди, которым я уже сама считала себя должной. Потому что это – близкие люди. «Я должна приехать, если тебе плохо», «я должна помочь, если у тебя проблемы», «я готова выслушать, если тебе надо выговориться», «я буду рядом, если тебе одиноко»… Вот таких «я должна» и «я буду» в моей жизни стало появляться все больше и больше. От этого жизнь становилась только богаче…
Однажды рядом со мной появился человек, и я стала должна ему. Не потому что он об этом просил, нет. А потому, что это было правильно, это было нужно мне самой. Я должна была ставить его интересы выше своих, и не могла по-другому, я должна была любить его больше себя – и не получалось иначе… Самое удивительное, оказалось, что он должен был мне то же самое… Мы должны были заботиться друг о друге – и заботились, должны были понимать – и старались…
Потом я должна была сказать «да» перед толпой людей, из которых знала не больше половины, должна была, как бы ни было страшно. Потому что иначе жизнь вообще потеряла бы смысл.
А еще потом – стараться не бояться… Думать не о себе, а о ней, маленькой, еще не родившейся, и отказывать себе в шоколаде и апельсинах.
Лежа в роддоме, я должна была думать… не знаю, о чем… помню, что было страшно… ужасно страшно… а воспаленный мозг говорил, что я умираю… Но я была не одна, и я должна была думать о том, чтобы ты родилась. А потом – о том, что же я должна сама есть, чтобы безбоязненно тебя кормить…
Позже, наверное, я должна буду еще много чего: просыпаться из-за тебя ночью, вставать на работу, смотреть, как ты взрослеешь, и, смущаясь, открывать тебе наши взрослые тайны; увидеть твой выпускной и твою свадьбу; выйти на пенсию и все еще вставать по будильнику, провожая в детский сад внуков…
Я всю жизнь была и буду должна… Но, наверное, в этом и заключается ее смысл…
