Человек тебе нравится и проявляет к тебе симпатию, искренне интересуется тобой, твоей жизнью, твоими мыслями, вы часто встречаетесь, у вас появляются и растут чувства друг к другу, и наконец происходит событие, после которого люди обычно становятся ближе, – например, объяснение в любви или откровенный разговор, а может, даже разговор о том, что вы хотели бы прожить жизнь вместе, – и вдруг на следующий день человека как подменили. Он становится отчужденным, холодным, уходит в свои увлечения и тебя с собой не зовет, может даже начать флиртовать с кем-нибудь еще. Ты, мягко говоря, в полном недоумении.
Виктория Маркелова – практикующий психолог-консультант, руководитель проекта «Вопросы психологу» в православной социальной сети «Елицы».
Беседовала
Виктория, что побуждает человека внезапно сбегать из отношений?
Самая главная причина внезапных побегов – это страх близких отношений и страх открыть свое я, показать себя настоящего.
А что страшного в том, чтобы открыть свое я?
Некоторые люди очень боятся, что их узнают настоящими, потому что им кажется, что они недостаточно хороши. Чем ближе ко мне подходит другой человек, тем сложнее держать лицо, то есть надевать маску: страшно, что другой человек поймет, что со мной что-то не так, я недостаточно совершенен. И, с одной стороны, есть очень большое желание близости – поэтому сближение происходит порой достаточно быстро. Ведь все люди, абсолютно все, очень нуждаются в любви. Это главная потребность человека – быть любимым, любить, чувствовать себя нужным и быть с кем-то в отношениях. И при этом – огромный страх, что меня увидят таким, какой я есть. Все это происходит оттого, что человек не чувствует себя достаточно ценным, нет ощущения, что такой, какой я есть, я достаточно хорош, есть перфекционизм – стремление быть идеальным. Мнение, что тебя будут любить, только если ты идеальный, формируется в процессе воспитания.
Все люди очень нуждаются в любви. Это главная потребность человека – быть любимым, любить, чувствовать себя нужным и быть с кем-то в отношениях.
Как?
К детям должна быть безусловная, безоценочная любовь: я тебя люблю, принимаю в любом случае. Мне может не нравиться твой поступок, но тебя я всегда люблю. Тогда ребенок вырастает с чувством своей ценности, и он не сращивает себя со своими поступками: я ценен, я достоин любви, и Бог меня всегда любит. Я могу поступать по-разному, я ведь не святой: могу быть смелым, могу бояться, могу ошибаться и могу исправлять свои ошибки.
А какие есть еще причины страха перед отношениями?
Еще есть люди, которые уходят в себя. Это тоже формируется в процессе воспитания. Когда мама деспотичная и постоянно нарушает границы ребенка, например, входит без стука в его комнату, читает его переписку в интернете и по телефону, критикует его вкусы и внешность, сравнивает его с другими, навязывает свой выбор, не уважает мнение ребенка, игнорирует его желания и чувства. Или когда мама транслирует двойные послания – говорит: «Я тебя очень сильно люблю», но при этом совершает поступки, которые свидетельствуют об обратном. Например, ребенка кто-то обидел, он приходит к маме за утешением и защитой, а она его же и ругает – «сам виноват». Тогда появляется страх, что будут постоянно нарушать границы моей территории, страх быть поглощенным, и хочется отстраниться. При этом очень хочется любви. Человек идет на сближение, но как только на его территорию, как ему кажется, заходят, он тут же закрывается, прячется и не хочет общения, потому что испытывает очень большой страх, что опять нарушат его границы.
Страх быть близким закладывается только в детстве?
Не только. Может быть такой страх, если близкие умирали или уходили. Страшно сближаться, потому что где-то в подсознании сидит: человек может умереть, я его потеряю, и лучше не иметь близкого человека, чтобы потом я так не горевал, как горевал при потере.
Если у человека были травматичные отношения в прошлом, то ему страшно снова испытать боль. Получается, что груз старых отношений переносится в настоящее и блокирует любое желание с кем-то быть, потому что человек избегает боли, хочет находиться в относительном спокойствии. А любые близкие отношения – это большой риск.
В чем состоит этот риск?
Настоящие близкие отношения подразумевают открытость, а следовательно – уязвимость. В период влюбленности, очарованности люди очень стараются быть хорошими, завоевывать любовь. Это тоже коренится в детстве – дети настолько нуждаются в любви, что делают все, чтобы ее получить. Родители очень часто манипулируют этим, чтобы получить от детей то, что они хотят, и дети настолько привыкают жить в таком состоянии, что то же самое они проигрывают снова и снова во взрослой сознательной жизни. Они думают, что за просто так никто любить не будет, – оценочная система, в которой растут дети, и потом заставляет людей стараться соответствовать требованиям, часто надуманным. Люди предъявляют к себе завышенные требования. Например, девочка – умница и красавица, достижений огромное количество, а она их обесценивает, ей кажется, что она все еще недостаточно хороша. Или недостаточно красива, или недостаточно умна, или три образования – это мало. Кто ж меня такую полюбит?
В близких отношениях через какое-то время человек увидит тебя настоящего, а это страшно: если меня увидят, а я знаю, что там все внутри не так, как надо, то наступит разоблачение, и мне скажут: ты меня обманула. Я-то думал, ты вот такая, а ты, оказывается, не такая. И этот страх настолько глубоко сидит в людях, что блокирует желание вступать в отношения. Когда ты подходишь к таким людям ближе, они закрываются или вообще убегают из отношений и ведут себя порой настолько неадекватно, что мы думаем: может быть, я сделал что-то не так, сказал, обидел? И даже не можем помыслить, что человек просто очень боится близости, и проблема в нем самом.
Ты подходишь к человеку ближе, а он закрывается или вообще убегает из отношений. Ты думаешь: может быть, я сделал что-то не так, сказал, обидел? А человек просто очень боится близости, и проблема в нем самом.
Одна моя клиентка, уже взрослая женщина на пенсии, до сих пор испытывает жуткий страх оттого, что она не соответствует маминым ожиданиям, что она не такая, какой хотела ее видеть мама. На уровне ума она прекрасно понимает, что ожидания были завышенные, и мама пыталась от нее получить то, что сама не смогла реализовать. И тем не менее это очень сильно влияет на жизнь моей клиентки, ей кажется, что она недостаточно хороша и любить ее не за что. И если уж ее муж живет с ней – а живет он с ней уже лет 25 – это потому, что, наверное, она им просто умело манипулирует. Нет ощущения, что он живет с ней по свободному выбору, что это его решение. Она испытывает огромное чувство вины: я такая плохая, я почти вынуждаю человека жить с собой. Хотя у этой, казалось бы, уязвимости – «я плохая», – если мы посмотрим глубже, оборотная сторона – гордыня: я эти отношения держу, я ими управляю, и все в них так, как я решила. А другого человека как бы нет, и он как бы вообще ничего не решает.
Это тоже от страха – ведь если другой человек будет что-то решать, то я этим уже не управляю?
Да, это защита. Если я контролирую, значит, я как будто управляю. И это чувство дает нам ощущение уверенности, устойчивости. Оттого и не хочется быть в уязвимом состоянии.
Но настоящая близость и настоящая жизнь возможны только в ситуации, когда мы признаем честно свою уязвимость и свою неидеальность.
А вдруг близкий человек ударит тебя по самому уязвимому месту!
Да, конечно. Люди очень четко, даже не имея специального образования или навыков, интуитивно чувствуют, где наши слабые места. Именно в слабые места мы и получаем удар, который закрепляет предыдущий опыт: мне было больно, я опять открылся, меня опять ударили, опять больно – и делается вывод: открываться нельзя. И происходит закрепление. Оно, к сожалению, начинается с детства, когда ребенок доверяет родителям, например, свою тайну, а потом понимает, что мама взяла и рассказала всем родственникам, и уже все знают и обсуждают. Нарушаются границы ребенка. Если ребенок тебе доверяет, это значит, что нельзя передавать эту информацию, нельзя обсуждать ее за его спиной. Так формируется доверие. Для детей родители – модель всего мира и всех людей. Частенько опыт, полученный в семье, переносится дальше во взрослую жизнь.
А возможно ли вообще с таким человеком, который боится близости, строить отношения?
Для того, чтобы вступать в отношения с другими людьми, мы должны хорошо понимать собственные границы и уважать границы другого человека. Бывает такая иллюзорная идея: я собой, своим примером, своей любовью отогрею человека. Он весь раненый, но со мной – он все поймет.
Да, особенно человека, который боится, прячется, так и хочется отогреть, а он от этого еще больше убегает.
В какой-то момент такой человек может даже пойти на сближение, что еще опасней – он дает иллюзию, что у меня получается его отогреть. Я его пробила, отогрела, любовью окружила, я ему столько даю, и он понимает! Вы к нему все ближе и ближе, и через какое-то время ему становится настолько страшно! Ему кажется, что его поглощают, и его больше вообще нет. Потому что он своих границ не знает. Даже если такой человек подпустит вас к себе очень близко, он потом так перепугается, что может в один миг выстроить непробиваемую стену, и это может быть для вас очень большим ударом.
Людей, которые совсем-совсем не боятся сближения с другим человеком, я не видела. У нас у всех есть свой травматический опыт. Но очень важно понимать, что я не могу изменить другого человека своим поведением. Все, что я могу – это отвечать за себя, за свои поступки, за то, как я реагирую, как я обращаюсь с теми чувствами, которые у меня возникают. А за поступки другого человека, за его чувства, действия – не могу. И даже за его реакции на мои поступки я отвечать не могу.
Людей, которые совсем-совсем не боятся сближения с другим человеком, я не видела. У нас у всех есть свой травматический опыт.
Действительно больно, когда ты к человеку со всей любовью, а он от тебя убегает в последний момент. И если мы будем принимать это на свой счет, то так тоже можно получить серьезный травматический опыт, который тоже закрепится: нельзя никого любить, нельзя ни к кому выходить с открытым сердцем: ты к нему вышел, а он в ответ ладно бы просто сбежал, так еще и ударил.
Вот именно. Почему человек не просто сбегает, а еще и жестоко поступает?
Чаще всего люди настолько боятся, что они не способны думать о том, как там другому. Им так плохо самим, так страшно – страх заполоняет все сознание, все существо человека.
Вообще страх нужен человеку, чтобы сохранить свою жизнь. Он необходим, когда твоей жизни действительно что-то угрожает. Но у нас страхи перетекают во все области жизни. Если со мной один раз плохо поступили, я начинаю этого бояться. Еще ничего не случилось, а я заранее ожидаю плохого, во мне поднимается тревога. Другой человек тоже может вести себя таким образом из-за страха быть поглощенным, быть неидеальным, страха, что его будут оценивать, от него потребуют, чтобы он был лучше.
Вот ситуация: твой близкий человек вдруг стал убегать. Спасти ты его не можешь. Развернуть его и сказать – не бойся, в любви ничего опасного нет, я тебе покажу, – ты не можешь. А что ты можешь вообще?
Самое сложное – уметь отойти, чтобы человек почувствовал себя достаточно свободно. Тонкое мастерство – сохранять достаточную дистанцию, чтобы человек не чувствовал, что на его территорию наезжают, и при этом быть с ним в близости. Мой коллега приводил такой пример. Дикобразы, чтобы греться, прижимаются друг к другу. Но у них иголки. И им надо выбрать такое расстояние, чтобы и не уколоться, и согреться. Они выдерживают дистанцию, потому что у них колючки. Можно представить, что у людей тоже есть колючки – наши страхи и травмы детства – и получается, что нам нужно устанавливать такой уровень близости, который этот человек может выдержать. Это сложно. Чем сильнее у человека эмоциональная травма, тем ему сложнее выходить в близкие отношения. Чтобы рядом с таким человеком быть, нужно учитывать его состояние и не принимать на свой счет его постоянные побеги.
Дикобразы, чтобы греться, прижимаются друг к другу. Но у них иголки. И им надо выбрать такое расстояние, чтобы и не уколоться, и согреться. У людей тоже есть свои колючки.
Выходит, в отношениях с избегающим человеком сильно намучаешься.
Да. Будешь отвечать за них один. А поскольку один человек отношения тащить не может, тебе все время придется затрачивать очень много сил впустую. И если один человек хочет открытости, а другой не хочет, то заставить его невозможно, и он будет бить настолько сильно, что сам открываться перестанешь. Для него же открытость как угроза. Она активизирует его собственные проблемы. Если я открываться не могу, мне страшно, а рядом другой человек, который осмеливается открываться, то он раздражает. Он подрывает мой кокон, в котором мне вроде бы комфортно.
Люди, которые боятся близости, либо вообще свои границы стирают, позволяют к ним зайти, а потом бьют тебя, как дети, лопаткой по голове, либо они изначально такие жесткие, что с желанием открыться ты натыкаешься на бетонный забор.
Было бы легче, если бы такой человек сразу сказал: я не выношу откровенных разговоров, или когда рядом со мной плачут.
Чтобы сказать: мне очень сложно выносить, когда рядом со мной плачут, надо иметь достаточную степень открытости. Обычно люди замалчивают, ничего не говорят, только ведут себя каким-то образом, и мы получаем только последствия такого поведения. Если бы человек мог так сказать, мы бы понимали: ему мои слезы болезненны, они ему что-то напоминают, что он не может вынести. Но в том-то и беда, что такие люди не могут говорить о своих чувствах. Им страшно говорить о них, и еще они не могут их осознать. С ними просто что-то происходит, и они даже не могут сами себе объяснить, что с ними. Им просто больно, страшно, и они убегают или нападают.
С человеком что-то происходит, и он даже сам себе не может объяснить, что с ним. Ему просто больно, страшно, и он убегает или нападает.
Значит, если я открыт, а другой человек закрыт, то из отношений ничего хорошего не выйдет?
Если я готов быть открытым и уязвимым, а другой со мной на этот путь не идет, то чаще всего такие отношения разваливаются. Потому что отношения – это двусторонний процесс. Если один открывается, а второй бьет его по больному месту и сам только защищается – люди расстаются. Не могут люди вместе остаться, потому что они не готовы вместе работать над отношениями, вместе открываться и вместе рисковать. Я даже могу продолжить любить человека, но понимаю, что вместе быть не получается.
Отношения – это двусторонний процесс. Люди остаются вместе, когда они оба готовы работать над отношениями, открываться друг другу и вместе рисковать.
Прекрасно, когда два человека понимают, что у обоих есть травматичный опыт, и они вместе рискуют и выходят на путь принятия той действительности, которая была, и работы по ее изменению.
А могут сложиться отношения, в которых комфортно обоим, если оба человека боятся близости и держат приличную такую дистанцию?
В таких отношениях люди чувствуют себя одинокими. Если они находятся вместе, но каждый в своем домике живет, начинаются жалобы: он меня не понимает, она меня не понимает, у нас нет ничего общего. Есть ощущение, что со мной кто-то рядом, но его как бы и нет. Эти отношения не идут на глубину, они очень поверхностные, и они, скорей, могут быть социальными: для всех мы составляем пару или даже семью, но внутреннего общения, душевного и духовного, может не быть совершенно. В этом нет полноты жизни, полноты чувств, есть блокировка и достаточно серьезные ограничения: как бы того, этого не сделать. Человек так устраивает свою жизнь, чтобы оградить себя от боли, идет разрыв со своими чувствами, и начинается состояние бесчувствия – ты не холоден и не горяч. Нет настоящих подлинных чувств.
Случай из моей практики. Родители все время скандалили, и ребенок принимает решение никогда не повышать голоса, все время говорить тихо и никогда ни с кем не ссориться. Конечно, прожить жизнь, не попадая в такие ситуации, практически невозможно. И на работе бывают конфликты, и в семье. Но стратегия избегания настолько сильна, что человек все делает для того, чтобы вообще не сталкиваться с конфликтными ситуациями. Он сбегает из таких ситуаций. Любая попытка прояснить с ним отношения или даже спросить, что он чувствует, как это для него, что он хочет, проваливается, потому что человек не готов говорить. Он с тобой соглашается, встраивается в твою систему, он готов на все, что ты предложишь, только бы не вышло какой-нибудь ссоры. С таким человеком одиноко, потому что он блокирует собственные чувства, выходит к тебе только одной своей стороной. Он настоящий где-то спрятан, в коконе сидит. Этот настоящий – маленький ребенок, который до смерти боится попасть в ситуацию ссоры и выяснения отношений, потому что когда-то в детстве было принято решение – я так жить не буду, это очень плохо. Поэтому хорошо, когда взрослый человек пересматривает свои установки и понимает, почему так у него в жизни произошло. Тогда в отношениях он позволяет себе чувствовать и быть настоящим. Не таким, как от него ожидают, не таким, как он придумал, а настоящим, живым. Это значит быть очень разным.
Любовь – в принятии, когда мы человека принимаем во всей его полноте, видя его боль и все его светлое, мы любим это все вместе, сочувствуем, сопереживаем этой боли. Выйти на такой уровень отношений мы можем только в том случае, если мы так же терпимо относимся к себе. Поэтому стремление к идеальности и не дает нам вступить в близкие отношения с другим: если я так требователен к себе, конечно, я буду ожидать такой же идеальности и от другого. Но получается, что это невозможно – ни от себя это получить, ни от другого.
Почему-то часто бывает, что люди закрытые западают на открытых.
Поначалу западают, потом начинают делать им больно. Им хочется вроде бы тоже быть открытыми, научиться этому, но это и очень страшно. Страх застилает глаза, это страх иррациональный, прямой угрозы-то нет, никто не убивает. Но прошлый опыт так сильно давит, что не дает возможности жить, блокирует чувства.
Как это преодолеть?
Если мы понимаем причины, выявляем их и осознаем – это половина дела. Почему я веду себя именно так? Часто люди даже не понимают, что с ними происходит: вроде бы люблю, человек мне нравится, хочу с ним быть – и тем не менее бегу от него. Другой стороне в этот момент очень сложно, потому что мы склонны принимать все на свой счет и думаем: может, я что-то сделал не так? Мы пытаемся прояснить, что происходит. Но чем больше мы пытаемся выяснить отношения и подойти к нему ближе, тем ему страшнее.
И ничего тут не поделаешь?
Ничего предрешенного нет, и человек может изменить свою жизнь. Травма может быть ресурсом. Иногда страдающие люди как раз и способны на любовь. Они лучше чувствуют и понимают других людей.
Да, то, что происходит с ребенком в детстве, – это программа, которая прописывается на бессознательном уровне, и потом человек не может даже объяснить, почему он так поступает. И стратегии, которые он в детстве выработал, продолжают работать и во взрослом возрасте.
Но если человек уже вырос – осознание своих травм и принятие решения работать над собой исправляет ситуацию. Если даже человек вырос в полной эмоциональной депривации, но хочет быть в открытых, глубоких близких отношениях – он сможет. Для этого потребуется глубокая внутренняя работа.
Ничего предрешенного нет. Если даже человек вырос в полной эмоциональной депривации, но хочет быть в глубоких, открытых отношениях, хочет любить и быть любимым – он сможет.
Любая работа над собой – это очень интересно и важно, но достаточно трудно. Нужна смелость, чтобы признать: это мое поведение, это мои страхи мешают мне жить и вступать в близкие отношения. А если это то, что делаю я – то я могу изменить это, это моя ответственность. Как раз у людей, границы которых в детстве нарушали, большие проблемы и с ответственностью тоже: ими много манипулировали, им навязывали чувство вины. В таких условиях ответственность формируется неадекватная: либо ее слишком много – я отвечаю за всех и за все – либо вообще не трогайте меня, я не буду вступать ни в какие отношения, лишь бы только ни за что не отвечать – полный отказ от какой-либо ответственности. И тогда уже – кто меня куда поведет, туда я и пойду, лишь бы я ни за что не отвечал. Человек не берет ответственность за свою жизнь и свои чувства и плывет в некотором смысле по течению.
Все проблемы в жизни людей – от недостатка любви и свободы. А чтобы полюбить на самом деле – это действительно нужно рискнуть. Но настоящая жизнь не может быть прогнозируемой и контролируемой, мы не знаем, что будет завтра. И признать свою уязвимость, свою неидеальность – по сути это значит открыться жизни, это значит жить.
