Представьте себе такую картину: вы едете по Москве в трамвае или автобусе, и водитель нудным голосом произносит названия остановок по маршруту следования: «Святые Апостолы. Осторожно, двери закрываются, следующая остановка Святая Елена», «Святой Федор Стратилат, следующая остановка Христос Спаситель…» и т.д. в том же духе. Трудно представить? Между тем примерно это самое происходит в одном общественном транспорте одного европейского города.
Это водный трамвай, вапаретто, в Венеции. «Сан Элена», «Сан Марко», «Сан Самуэле», «Сан Ангело», «Сан Тома», «Сан Сильвестро», - вещает на каждой остановке тетка-автомат, периодически разбавляя святых другими названиями: «Арсенале», «Риальто», «Ка Доро». Но святых все же больше, и так на любом номере маршрута, куда бы вы ни плыли.
Странно, но раньше, бывая в Венеции летом, я не обращала на это внимания, да и трудно его обратить на что-либо сквозь плотную толпу туристов и беспрерывное щелканье затворов фотоаппаратов. От летней Венеции откровенно дуреешь. Не то, что зимой: глубокий несезон, туристы присутствуют, но очень жиденько, на вапорретах перемещаются в основном местные жители: по работе, по делам. Они не занимают места на палубах, а жмутся в закрытый салон – им холодно – термометр не поднимается выше 5-7 градусов тепла. Они не обращают внимания на произносимое теткой-автоматом и не крутят головой от одного берега к другому: это их привычная реальность, они с ней сроднились.
Это мы, да еще пара-тройка европейцев или китайцев восторженно перемещаемся по пустым скамьям палуб, чтобы получше все рассмотреть: «Сан Джорджо Маджоре» - вот она, красавица, с палладианским фасадом, следом выплывает «Салюте» - грандиозная обетная церковь Венеции. Погода тоже восхищает: плюс 5-7 в январе! И солнце! Даже шапку не хочется одевать. Русские не мерзнут в Венеции – они одеты в «правильные» пуховики, в отличие от местных в куцых не то куртейках, не то штормовках. Им, местным, всего-то осталось пару месяцев перекантоваться, и придет тепло! Они игнорируют свою короткую зиму и не утепляются. Зато мы, как следует одетые, можем смело сидеть на палубе даже в венецианские туманы.
Зима – время местных. Они научились игнорировать не только холод (в их понятии),но и малочисленных в это время туристов. Зимой венецианцев видно: они выгуливают своих собак, водят своих детей в школы и детские сады, останавливаются поболтать друг с другом на улице. Летом они, видимо, куда-то испаряются, и не мудрено – на 50 тысяч оставшихся в Венеции жителей приходится 3 миллиона путешественников! Коренное население постепенно покидает Город на воде. Похоже, местные элиты уже разъехались, навещая свои пустые палаццо от случая к случаю. И глядят эти палаццо вечерами своими темными окнами на Большой Канал…
Те, кто остаются, по большей части, обслуживают приезжающих: гостиницы, общепит, музеи, сувенирные лавки… Картины, фрески, мозаики, архитектура – все теперь в распоряжении туристов. Кто-то носится по городу в поисках Тинторетто, кто-то – Тициана, кому-то по душе Беллини. Город-музей. Город-призрак. Так его называют.
Но нет, мне так не показалось. Венеция очень живая. И не только бытовым пластом повседневной жизни своих коренных горожан, очень темпераментных, как все итальянцы. Но и тем, чего я уж никак не ожидала встретить в этом городе: огромным количеством святынь и их почитанием.
Я знала, конечно, что Венеция долгое время была теснейшим образом связана с Византией. И, постепенно освобождалась от «метрополии», в какой-то момент коварно предала ее: 1204 год, когда венецианцы направили рыцарей-крестоносцев не на битву с сарацинами, а на захват Константинополя. Именно тогда, в недолгие десятилетия латинской империи в Царьграде, была вывезена львиная доля мраморных колонн, барельефов, скульптур, святых мощей и икон Второго Рима. Все это и поныне можно созерцать в облицовке и внутреннем убранстве Сан Марко и других храмов. Но влияние Византии сказалось не только в этом. В зимней, полупустой Венеции, в ее громадных храмах–кораблях прежде всего бросается в глаза не обилие Тьеполо-Тинторетто-Веронезе, а то, насколько интерьер многих базилик близок и привычен нашему православному восприятию. Византийские мозаики, византийские древние иконы; иконы итало-критского письма, близкого к византийскому, и всюду – мощи, мощи – древних, но при этом и наших, родных, почитаемых в России святых: святитель Николай Мирликийский на Лидо, святой Иоанн Милостивый, святой Захария и святой Афанасий Великий в Сан Захарии, святой апостол Марк, части мощей святого Пантелеимона, святой Варвары, святой Елены – всех не перечислишь. Венецианцы не просто с каким-то маниакальным упорством тащили (и воровали) мощи со всего Востока, но и истово почитали их!Их ревность в обладании главным образом не драгоценностями, не мрамором, не церковной утварью и облицовкой, а именно святыми мощами, их многочисленные обоснования своей правомочности обладания ими (спасение от мусульман; воля самих святых, чудесным образом выраженная), помимо политического престижа владения святынями выдает и горячность, и даже настоящую «детскость» крепкой веры прежних венецианцев.
И эта разлитая от мощей по всему городу благодать, вы знаете, чувствуется! Я никак не ожидала, что мое светское путешествие, в этот, как мне казалось, архисветский, даже декадентский город, обернется неожиданно для нас чуть ли не паломничеством по святым местам! А после посещения пустынных островов, особенно Торчелло (на котором проживают 100 жителей) с двумя древними базиликами и уникальными византийскими мозаиками, вопрос «где мы?», «куда попали?» встал еще острее.
А что же современные венецианцы? Чтят ли они то, что с таким рвением свозили когда-то в свой город? Кажется (хочется верить), благочестие не иссякло и в современных горожанах. На многих домах – богородичные барельефы с теплющимися лампадами, в квартирах, видных вечерами при незадернутых шторах, – на стенах спален иконы византийского письма. Когда мы прикладывались к мощам святой Елены на одноименном острове, в капелле сидела итальянская семья с тремя детьми. Дети, прощаясь со святой, трогательно сделали перед ее гробницей реверанс…
Похоже, русскому духу и глазу есть в чем найти точку опоры в этом удивительном городе, помимо Карнавала, Казановыи воспетого в «Гибели в Венеции» тлена. В России мало кто сомневается, считать ли Венецию квинтэссенцией западноевропейского духа: Запад давно и прочно застолбил этот город, как свое музейно-культурное и развлекательно-карнавальное пространство. Однако если немного поскрести это наносное внешнее, а еще лучше, посетить этот город вне сезона, когда временно (за ненадобностью) сняты его маски, то под верхним слоем довольно легко и читаемо проступит… древняя Византия.
