Всего лишь сто лет назад в истории России произошло знаменательное событие – были отменены все сословия и чины Российской империи. Тем самым была проведена жирная черта под всей прошлой российской историей.
Зададимся вопросом – что ушло из жизни России и ее народа вместе с сословиями, и насколько это изменило жизнь в дальнейшем? В наши дни, когда иногда раздаются возгласы, чаще негативные, о возрождении сословного общества, это особенно актуально.
Как была устроена жизнь до этого, представить трудно, но можно. Достаточно взглянуть на то, как устроена жизнь в армии. Дело не только в дисциплине, а в том, что каждый занимает свое место. Это может быть место крестьянина, мещанина, купца или дворянина, это может быть должность генерала или коллежского асессора.
Последовательное распределение всего населения по чинам и классам было введено в январе 1722 года, когда по указу Петра Первого была принята табель о рангах. С этого времени все население было строго регламентировано, хотя названия чинов и могли впоследствии меняться, что-то возникало вновь, но суть не менялась. Все занимали свои места. Отчасти эти места были обусловлены родом занятий, отчасти просто родом, т.е. происхождением.
Если революционная песня утверждает, что тот, кто был никем, станет всем, то после декрета об отмене сословий все произошло прямо наоборот. Все, кто был кем-то, стали ничем. Представьте себе: всю жизнь человек строит себе карьеру, стремится занять определенное место в обществе, и вдруг приходит какая-то сила, которая просто обнуляет тысячелетнюю историю России. Все начинается с чистого листа. Сложно структурированное общество превращается в безликую толпу, в которой прав бывает тот, кто громче кричит.
Приверженцы демократии скажут: так и рождается гражданское общество, в котором все равны. Но появилось ли равенство? Ведь общество моментально было разделено на своих и чужих. Появились враги народа. С иными – различными враждебными элементами, которые зачастую и состояли из бывших высших сословий, будут жестко бороться. Перевоспитание граждан, создание советского народа предполагало отделение от него всех тех, кто был признан не своим, не советским.
Попытка построить абсолютно однородное общество была изначально обречена на провал. Проблема и заключается в том, что общество не может существовать без разделения в себе. Любой сложный организм состоит из частей. Даже такая простая ячейка общества как семья состоит из разных частей, противостоящих друг другу, и одновременно соединяющихся в целое. Разделение общества может стать для него бедой, ведущей к гражданской войне и распаду, либо основой для более тесного сплочения.
Однако, прежде чем рассуждать о чем-либо, необходим договориться о терминах, с которыми, как всегда, большая путаница. Мы живем в мире, в котором существует не только множество различных социальных групп, но и множество слов, связанных с ними. Сословия, касты, варны, классы… или просто социальные группы – в чем различие? И есть ли оно?
Принципиальное различие заключается в следующем – есть структурное системное разделение, а есть разделение, носящее случайный, как правило, культурный или профессиональный характер.
Структурное разделение предполагает такое разделение общества, которое позволяет ему объединиться. Отдельные его части дополняют друг друга. Древняя традиция искала основы для единства общества в универсальном законе бытия – принципе триединства. Одни молятся, другие воюют, третьи пашут землю. У каждой группы, как бы мы ее не назвали, кастой или сословием, есть своя особая этика, свой образ мира. Внутри сословного общества каждый реализует свой природный потенциал согласно личной склонности внутри определенной группы. Идеалы воина иные, чем идеалы крестьянина. Иной и образ жизни. Сравнивать и противопоставлять их бессмысленно. Главное заключается в том, что представители этих групп осознают себя в качестве структурного элемента целого, символом чего может выступать верховный правитель или общая вера и традиция.
Конечно, эта модель – некий идеал, но это не значит, что она не имеет практического применения. Любое сложное общество имеет некие подобия данных каст, с той разницей, что может доминировать одна из них – либо жрецы, либо воины.
Современное буржуазное общество основано на других принципах – борьбы и конкуренции, стремлении к наживе. В основе этого общества лежит принцип разделения и дележа. Подобное общество дуалистично и, как любая дуалистическая модель, неустойчиво. Отсюда так называемая идея классовой борьбы, идея антагонистического противостояния труда и капитала, эксплуататоров и эксплуатируемых.
Идея общества как целого, как устойчивой традиции, идущей из глубины веков, от предков, рано или поздно вступает в противоречие с буржуазными принципами. В результате возникают буржуазные революции. В конечном итоге, буржуазное развитие вообще приходит к противоречию с самим существованием национального государства, когда на первый план выходят транснациональные корпорации. Мир без границ – вот идеал эпохи глобализма.
Не поэтому ли современное обществознание игнорирует идею общества как целого, предпочитая рассуждать о сумме различных социальных групп?
В России к 1917 году изначальный смысл сословий, как структурного разделения государства, служащего для его большей монолитности, утратился. Дворянство, аналог воинского сословия, с одной стороны стало превращаться в буржуазию, с другой собственно воинское сословие стало размываться большим числом крестьян и мещан. Конечно, костяк воинской касты, носителей особого сознания жертвенности, чести и долга, оставался, он останется и в Красной армии в том или ином виде.
Духовное (жреческое) сословие тоже фактически разделилось. С одной стороны были священнослужители, носители традиции, с другой стороны, учителя и ученые, так называемые разночинцы, тоже фактически принадлежавшие к духовному сословию, обособились в отдельную социальную группу, противостоящую традиции.
Многие другие сословия - мещане, купцы, крестьяне, казачество, - также не представляли из себя однородной группы. Школьное образование, которое уже до революции практически стало всеобщим, также размывало сословные границы на уровне сознания. Не случись революции, сословное общество в России неизбежно трансформировалось бы в нечто иное.
Идея бесклассового общества, которой вдохновлялись большевики, восходит не к первобытным временам, а к временам апостолов, когда первые христиане имели общую собственность. Именно поэтому все уравнивающие движения в средние века носили чисто религиозный характер. Не трудно заметить, что в основе такого общества лежит вера, без которой абстрактная идея справедливости никогда не свяжет общество в одно целое. В стремлении создать бесклассовое, бессословное общество чувствуется утопическое желание вернуться в рай еще на земле.
Но на Земле разделение присутствует изначально, точнее со времени появления Евы. Задача примирить коллективное начало и личное – по-настоящему творческая. Может быть в этом и заключается глубинный смысл слова соборность? Во всяком случае идея растворения личности в коллективе противоречит героическому пафосу, благодаря которому удавалось выживать и совершать прорывы в развитии.
Советский утопизм исходил из того, что каждый человек должен реализовать потенциал целого. Каждый должен быть воином, ученым и тружеником. Каждый должен быть готовым к труду и обороне. На практике это столкнулось с глубинными архетипами, преодолеть которые так никогда и не удалось. Крестьянин, переселившись в город, так и остался в душе крестьянином, одетым в одежды пролетария или ученого.
Однако не это стало настоящим испытанием для советской идеи единства. Отгораживаясь от врагов снаружи и внутри, советское общество не смогло создать подлинного единства, разделившись в итоге на начальство и подчиненных, на партийных и беспартийных. Наиболее заметно это было в армии, где офицеры и солдаты считались людьми разного сорта. Офицеры смотрели на солдат сверху вниз. Наличие политруков, некого подобия священников, немного скрепляло это противоречие, однако именно со жреческим сословием и было сложнее всего.
Интеллигенция в советском обществе осталась неприкаянной, как бы в наказание за революцию. Всем было очевидно, что интеллигенция и пролетарии не совсем одно и то же, хотя и появилось словосочетание «работники умственного труда». Во времена И.В. Сталина появляется трехчленная формула: рабочий класс — колхозное крестьянство — народная интеллигенция. Однако и пролетарии, и крестьяне интеллигенцию недолюбливали, возможно, еще со времен народничества, видели в ней что-то барское. Может быть, поэтому, эта небольшая прослойка так и не получила самостоятельного статуса, будучи прикомандированной либо к военным, либо к пролетариям, в качестве инженеров. Совсем незначительная прослойка гуманитариев хоть и сохранилась, но статус ее был подобен религиозным или этническим группам. Они вроде бы и есть, а вроде бы и нет.
Переселявшиеся в город крестьяне быстро теряли общинный дух, хотя пока основная масса была относительно небогатой, он еще сохранялся. С течением времени возникло множество отдельных привилегированных групп - народные артисты, герои Советского Союза и России, летчики испытатели, олимпийские чемпионы и т.д., и т.п. Не говоря уже о партии начальства. В результате - позднесоветское общество, равно и как современное российское, фактически стало сословным, хотя это название и не принято использовать. Носители этих почетных званий фактически обладали аналогом личного дворянства. Не удивительно, что у некоторых возникла идея возродить и аналог потомственного дворянства. Не это ли и стало подлинной причиной перестройки?
Трудно назвать это состояние общества цветущей сложностью, это просто некая данность, естественная склонность общественного сознания, не скрепленного какой-либо осознанной традицией или строгим законом.
Дальнейшее дробление общества продолжилось и в постперестроечные времена, с той разницей, что после распада единого идеологического пространства, единого государственного ритуала, общество стало делиться на отдельные субкультуры, на основе различных мировоззренческих позиций.
В итоге общество стало напоминать гигантскую коммунальную квартиру. Все живут по комнатам, лишь изредка выходя к местам общего пользования и на кухню. Кроме жильцов коммуналки, есть еще и управдом, обитающий отдельно в неведомых пространствах. Лишь изредка он снисходит, чтобы установить новые тарифы. Жильцы же продолжают готовить на своих примусах, выживают как могут, стараясь не думать о будущем.
Таким образом, за сто лет наше общество сделало круг, утратив связь поколений, но не утратив тенденции к сословной организации. Однако сто лет назад, не смотря на ослабление веры, у большей части народа еще был единый дух. Что же связывает все эти группы вместе сейчас, в эпоху торжества частного над общим?
В древнейшем русском законе, в Русской Правде, одно из названий общины – вервь. По одной из версий этот термин происходит от участка земли, размеченного веревкой. Сейчас же российская земля охвачена не просто веревкой, а петлей, которая, как удав, все туже и туже стягивается. Эта удавка – экономическая кабала. Что же дальше – новое крепостное право, новое рабство, как закономерный итог попытки построить бесклассовое общество?
