Возможно, современной православной художественной литературе не хватает остроты. Порой образчики такой прозы лубочны и слишком идеально описывают процессы духовной жизни. И понятно почему. Ведь изначально духовная литература имела жанром в основном жития, где не было и следа сочинительства, но рассказывалось о жизни и духовном опыте святых. К тому же житие имеет цель не только показать, но и научить жизни по вере.
В художественной же литературе, даже если она затрагивает духовные темы, цель именно научить не ставится. Во всяком случае, не ставится явно. Ведь в хорошей прозе мы можем проникнуться особым духовным состоянием, просто читая описание автором пейзажа или обстановки комнат персонажей. Автор не говорит прямо и назидательно, но дает возможность читателю самому пройти тропинкой мысли и сделать самостоятельные выводы.
В таком случае смело можно поставить вопрос о том, существует ли вообще такое явление как православная художественная литература. На первый взгляд, каждый сразу скажет, что да, перечислит несколько авторов, которые православны и в своих книгах, и в жизни. Но таким образом можно сказать только о том, что есть художественная литература, которая не противоречит Христианской концепции, которая полезна для христианина. Но сказать, что православная художественная литература является отдельным явлением, полностью самостоятельным, все же нельзя. А все потому, что художник (в данном случае, художник слова) создает свое произведение не чтобы научить, он, скорее, учится сам, изливая текст на бумагу.
Именно этим можно объяснить разные способы понимания по-настоящему великих произведений литературы. Каждый читатель находит свой ключ и порой видит в книге даже совсем не то, что хотел сказать ее автор. Таким образом, предугадать, какой будет эффект воздействия на душу читателя, практически невозможно. А в православной литературе этот эффект важен, и важно, чтобы он был положительным. При этом есть опасность, что проза станет несколько приглаженной, а персонажи просто станут рупорами идей, а не живыми людьми, которые говорят со страниц книги с читателем. Так происходит всегда, когда писателю нужно непременно доказать читателю, как надо жить. Настоящий же творец убежден, что читатели и без него знают, как жить, а он просто отдает им на суд плод своего труда.
К какой категории можно отнести (да и нужно ли?) роман сибирского писателя Мирослава Юрьевича Бакулина «Петр Иванович», пусть рассудит читатель и время. Лично я назвал бы этот роман опытом неприглаженного Православия. Вот что об истоках создания романа рассказал сам автор: «Если все предыдущие мои книжки были написаны на совершенно реальных событиях, которые происходили с совершенно реальными людьми, то это был абсолютный эксперимент. На чем он основывался? В то время у меня очень серьезно болела дочь, ее лечили в Москве, где я и жил при больнице. В связи с этим, у меня вдруг в жизни появилось много времени. Я занялся своим любимым XIII веком. Это особый век в истории человечества, потому что в то время религиозность христиан получило свое максимальное развитие. Башмачники на площадях дрались из-за богословских вопросов. Я начал читать серьезные научные монографии, посвященные XIII веку. Эти монографии были посвящены тому, как люди думали в XIII веке, сознанию этого периода. Я начитался до того, что просто из ушей текло, но никому всего этого отдать не мог, потому что к тому времени бросил преподавание и ушел на вольные хлеба. И вдруг однажды ночью мне в больнице приснился роман. Я вскочил, добежал до туалета, и там, у унитаза написал общую идею. Изначально, я хотел поместить в эту книгу тысячу историй. Я уничтожил в романе время и пространство. Оставил только лес, маленький скит, три монаха и человека, который должен умереть. Тысячи историй не вошло, я оставил пятьсот историй, максимально сжав их. Толстенную книгу я сократил до брошюрочки, сделав роман очень концентрированным. Книга названа в честь одного моего бывшего сотрудника Петра Ивановича, который проворовался и которого я терпел 12 лет, три раза увольнял, на третий раз уволил окончательно, но пообещал ему, что роман назову его именем».
И свое обещание Мирослав Бакулин исполнил, вот только самого Петра Ивановича в романе нет, вернее, есть только его письма, обращенные к духовному чаду юродивому иноку Алексию, да единственное упоминание о нем в самом конце книги: «Уехал на Западную Украину и умер там от сребролюбия». Зато автор создал удивительную современную фреску о жизни христиан, одновременно смешную и страшную, где опыт жизни святых отцов показан с очень необычной стороны. Весь роман овеян атмосферой абсурда, который является лишь оболочкой, в которой проникает в плотскую жизнь жизнь духовная. Обитатели скита вместо приветствия кидаются картошкой, заставляют новоначального Сергея ходить вокруг деревни с полной чашкой масла, строго настрого запретив проливать хоть каплю, связывают выпивох друг с другом веревкой, не освобождая их даже для отправления естественных нужд. Особенно «подвизается» в этом отношении инок Алексий: «В ответ на засилье туристов в обычно тихом скиту любил о. Алексий «покатать селян на лодочке». Как только по радио звучало штормовое предупреждение, он радовался и звал простоватых людей покататься на большой скитской лодке. Так как бензин на селе был с перебоями, а угодья у многих находились на другом берегу большой сибирской реки, то некоторые соглашались. Река у поселка была около восьмисот метров в ширину. Отец Алексий отъезжал на середину, и мотор его традиционно глох. «Опечаленный» о. Алексий рылся в двигателе. Буря нарастала. Пассажиры начинали волноваться. И когда волны становились порядочными, о. Алексий объявлял, что нужно выбросить в реку «балласт греха», а иначе они потонут. Испуганные селяне начинали слезно каяться и часто так сильно, что буря совсем утихала. Вскоре кататься на скитской лодке не соглашались даже приезжие».
В романе «Петр Иванович» быт нередко соседствует с чудом, а персонажи отличаются прозорливостью. Так, например, Петр Иванович, присутствующий в книге только в письмах, внезапно раскрывает небольшую тайну своего адресата: «Да, а семечки от яблок, что уворовал из архиерейского сада, закопай там обратно, да помолись, чтобы они прозябли и принесли стократный плод из новых яблонь и покрыли хоть часть грехов твоих».
Мирослав Бакулин на страницах своего романа создал единое пространство, где совершается Промысел Божий, где люди ставят перед собой извечные вопросы и где бесконечно посрамляется диавол. Один из персонажей книги говорит: «Человек живет весь такой продуманный, что ему и Бога не нужно. А смех — это когда человек вдруг видит абсурдность мирских порядков, а сквозь них — мир Божий и смеется. Поэтому Апостол и сказал: «Всегда радуйтесь!», имея в виду, что во всех волнах житейского моря нужно видеть реку Господню».
