В 1959 году французский кинорежиссер Робер Брессон снял черно-белую криминальную драму «Карманник». Фильм несет в себе мотивы романа Федора Достоевского «Преступление и наказание», и своего Родиона Раскольникова Брессон назвал Мишелем. Режиссер был давним поклонником Достоевского: «О Достоевском невозможно не думать: для меня, для всех нас, для всех людей нашего времени он – образец. Со всех точек зрения, даже с точки зрения детективного жанра. Очевидно, что в моей развязке складывается та же ситуация с искуплением через признание вины» (из передачи «Маска и перо», 9 января 1960 года).
Хотя название фильма недвусмысленно говорит зрителю, о чем, собственно, будет идти речь на экране, да и сам режиссер говорил о том, что «все приемы, показанные в фильме – это приемы профессиональных воров-карманников», все же основной сюжет картины – вещь весьма условная. «Сюжет – это всего лишь предлог. Мы не можем полностью отвечать за идеи, которые нас посещают; чуть больше мы в ответе лишь за то, что мы с ними делаем. Мой предыдущий фильм «Приговоренный к смерти бежал» привлек мое внимание к рукам, их невероятной легкости, к их уму! Кажется, у Паскаля однажды наткнулся на фразу: «Душа любит руку». Душа карманника, рука карманника… «Карманник» – это скромный сюжет. Я люблю скромные сюжеты» (из интервью журналу Arts 7 июня 1959 года).
Кто же он такой, Раскольников Брессона, названный Мишелем? Внешне он создает впечатление потерянного человека, человека, не вполне осознающего, чем ему в жизни заняться. Его глаза ищут, но не находят ничего, кроме пустого света, который и вынуждены отражать. В результате Мишель находит идеальный, как ему кажется, способ самовыражения – воровство. «Молодой человек, поддавшийся искушению. Он борется с искушением, потом уступает. Он сочинил целые социальные теории в свое оправдание. Наравне с этим его манит магическая сторона этого ремесла» (из интервью журналу Arts 7 июня 1959 года). Жизнь Мишеля наполняется приключениями, но при этом «внешние приключения – это приключения рук карманника. Они втягивают своего владельца в приключения внутренние» (из интервью журналу Cahiers du cinema, февраль 1960 года).
Характерно, что в «Карманнике», как и в предыдущем фильме Робера Брессона «Приговоренный к смерти бежал», «вся драма – в ее отсутствии…На поверхности ничего не происходит. Драма творится внутри» (из интервью журналу Amis du film, апрель 1960 года). Некоторые критики упрекали «Карманника» в сухости, на что Робер Брессон отвечал: «Люди не понимают, что творчество – это в первую очередь сокращение, отжимание лишнего. Это необходимость выбора. Самое страшное для фильма – это неряшливость, перегруженность, беспорядок. Слишком много несовместимых вещей оказываются в этом котле. Вдобавок вмешивается драматическое искусство (которому тут вовсе нечего делать) – и окончательно путает все карты. Я же стараюсь уловить реальность, фрагменты реальности, в как можно более чистом виде, а затем раскладываю их в определенном порядке. От этого у неподготовленного зрителя может создаться ощущение аскетизма и сухости, которого он не испытывает от обычных фильмов и которое его может сильно озадачить в сравнении» (из интервью журналу Amis du film, апрель 1960 года). При этом «Карманник» более прочих фильмов удивляет предельно сдержанной манерой, с которой говорят персонажи. Создается впечатление, что Брессон стремится ко все большему устному аскетизму. «Кинематограф практически приравняли к театру. Из удобства, лени или отсутствия воображения. Но задача кинематографа – как раз бежать подальше от театра. Визуальный язык, присущий ему, сильно страдает от обилия слов. Актерская техника и жесты профессиональных актеров только усиливают вредоносный эффект. Увы, публика уже привыкла, ее приучили к определенному кинематографу. Вырваться из этого круга будет непросто. В самом деле, мои персонажи говорят не так, как в театре, не так, как в обычном кино, и совсем не так, как в жизни (хотя к ней их манера гораздо ближе). Однажды, к собственному даже удивлению, я сформулировал это так, обращаясь к одному из исполнителей: «Говорите как с самим собой». Цель тут одна: показать движение от внешнего к внутреннему, которое я считаю свойственным кинематографу, в отличие от театрального (от внутреннего к внешнему)» (из интервью журналу Amis du film, апрель 1960 года).
Сняв «Карманника», Робер Брессон впоследствии вновь обращается к творчеству Достоевского и создает фильмы-экранизации «Кроткая» (1969) и «Четыре ночи мечтателя» (1971). Да и вообще, русская литература его очень даже интересует, и свой последний фильм «Деньги» (1983) Брессон снимает по повести Льва Толстого «Фальшивый купон».
