– Отец Феофан, ты ж обещал - про Кирилла Чудотворца, – молодой послушник только что сложил рыболовную сеть и теперь настойчиво требовал от старого монаха, с которым ловил рыбу, рассказа.
Старый монах пристроился на пень, глянул на послушника и улыбнулся:
– Ну да что уж теперь, расскажу, раз давно обещал. Слушай. Мне уж было за 30, когда я в Симонов монастырь пришел. Кирилл тогда уже не был настоятелем. Но том, что он велик, в монастыре говорили многие, совета у него духовного спрашивали. Сам Сергий Радонежский на беседы с ним приезжал. Да только новый настоятель Кирилла не жаловал. Человек он был властный. Да кое-кто из братии вместе с ним Кирилла недолюбливал. Для них он был просто старым монахом. Да еще и с большими связями. Да-а, с больши-ими. Вот с такими, как ростовский епископ Федор, племянник Сергия Радонежского, благодаря ему Кирилл и стал настоятелем Симонова. А вот только Федор умер, как они объявили, что время Кирилла прошло. И когда Кириллу-то во сне явилась Сама Богородица, да повелела ему идти на Белоозеро, они – прости их, Господи, – в явление это не верили. Думали, что не смог он смириться с утратой власти и уважения, потому и ушел куда глаза глядят. Хотя были и те, что сравнивали Кирилла со старым зверем, что почуял близкую смерть и пошел ей навстречу.
– Отче, а ты сам-то как? Веришь? Было явление-то Царицы Небесной? – нетерпеливо прервал послушник.
– Ох ты ж!.. Брат Олекса, я тебя даже бранить не стану. Ты никак просто хочешь еще раз про это услышать? Ну так слушай же! Вот Кирилл молился ночью, читал акафист Пресвятой Богородице, да вдруг раздался голос, повелевший идти ему на Белоозеро, а там, за окном, яркий свет засиял. Кирилл оконце-то отворил и увидел: все как есть, будто наяву Белоозеро, да еще и луч света, указующий путь. Вот и ушел он из монастыря. Да вместе с Ферапонтом, что по хозяйственным делам ранее бывал на Белоозере. Тяжело ему пришлось поначалу-то – ему было уж за 60! Но потом пришли к нему наши симоновские монахи Дионисий и Зеведей. Я то к ним добрался, когда братии уже было семь человек. Ну а в год смерти чудотворца нас было 53.
– Отче, отче! А искушения были?
– А то как же?! Куда ж без них? Сколько лихих людей собиралось Кирилла грабить, а то и убить! Все же думали: раз он бывший архимандрит столичного монастыря, так значит, деньги у него на новый монастырь есть, да немалые. Да вот что ж далеко ходить, коли среди братии нашей - два бывших разбойника. Как пришли они – страшное замышляли, а потом раскаялись и стали монахами. Вот поди ж ты - инок наш Андрей, пока в миру-то был, - Господи, прости его! –почитай, хотел сжечь монастырь. Да не раз.
– Во дела! А ведь и не сжег!
– Не смог. Весь измаялся! То страх на него нападет, то дрова, подложенные под келью Кирилла, только разгорятся, так сразу гаснут!
– А ты-то сам сразу, как пришел, стал вместе с братией жить?
– Нет, Олекса. Поначалу я себе свою келью справил. Но Кирилл уже через год ввел общее житие. Да я и не сомневался, что так будет. У нас на Белоозере все было как у апостолов – все общее, ничего своего. Сам настоятель так и говорил: «Нельзя становиться рабом того, что мы называем своим».
– А еще чудеса-то были?
– Вот заладил ты: чудеса, чудеса!.. У нас вся история монастыря – одно чудо, от края до края. Кирилл у нас был словно Сам Христос Спаситель в Евангелии! С ним и вино для Евхаристии у нас появлялось, когда все знали, что оно закончилось (уж мы думали, что не сможем и служить Божественную литургию, а Господь по молитвам его святым дал!). А когда голод пришел? Мы народ кормили хлебом. Всякого, кто приходил. Наш-то эконом, когда нищим хлеб раздавал, все норовил дать кусок поменьше. И я был, Олекса, на его стороне. Я-то знал, знал, сколько муки у нас в кладовых было. И видел, что до нового урожая мы еще сами могли б дотянуть еле-еле, да только никого кроме уже прокормить не смогли бы. А Кирилл наше маловерие посрамил и велел, чтобы наш отец эконом выдавал народу большие куски.
Все на свете чудеса – ничто по сравнению с той любовью, какая была у отца настоятеля к людям. Заповеди Господни у него в крови были. Он дышал и любил. Светлый муж он был, светлый
– И что же, отче?
– Да ничего. Хлеб у нас, веришь ли, не кончался. Хотя никакого привозу не было. Дааа, брат, видел бы ты глаза наших пекарей в ту пору: хлеб-то все раздаем, раздаем, а муки-то все прибывает и прибывает.
– А исцеления были? – не унимался послушник.
– Исцелений было, брат, ой как много. И до преставления пастыря нашего, да и после него. Сколько разных людей к нам в монастырь приходило! А многие из них сказывали, что им являлся светлый старец и исцелял их от смертельных недугов. А потом на иконе узнавали Кирилла нашего. Но не в том главная истина, Олекса. Все на свете чудеса – ничто по сравнению с той любовью, какая была у отца настоятеля к людям. Заповеди Господни у него в крови были. Он дышал и любил. Светлый муж он был, светлый.
– А пророчил ли, отче?
– Он нам всем говорил, что никто из нас до его смерти не умрет, и что он будет молить и Господа, и Матерь Божию об обители и после кончины своей. Ну вот, а теперь уж Дионисий и Зеведей преставились, чувствую, скоро и мой черед.
– Не боишься?
– Как не бояться? Страх Божий имею. Но, уж прости меня, Господи, упование на Кирилла имею тож. Он и меня, и тебя, и всех нас не оставит.
