Часть третья.
Александр продолжил свой целенаправленный курс на сотрудничество с Ордой, много ездил туда сам – заглаживать недоразумения, возникавшие из-за неоднократных убийств монгольских баскаков в русских городах (в чем имел полный успех), а также провел в 1258 году, по соглашению с ханом Берке, полную перепись населения Северо-Восточной Руси. Помимо фактического закрепления статуса Суздальской земли как провинции Орды, это позволило сделать прозрачной процедуру взимания ханских налогов, уничтожить ненавистный простому населению институт баскачества и передать практически все функции ведения финансовых дел между Русью и Ордой в руки владимирских, а затем московских князей.
В Новгороде «прозападная» партия попыталась дать «последний бой» за «европейские ценности» и восстала против закрепления русских княжеств в государственном и культурном поле Чингизидской Империи. Жители города затворили ворота, прогнали представителей князя и попытались всеми правдами и неправдами (в том числе подкупом ханских чиновников и вооруженным мятежом) избежать переписи, за что были примерно наказаны Александром. Многим лидерам «смутьянов», среди которых, в частности, был родной сын князя Василий, выкололи глаза.
Напряженная борьба середины XIII столетия за выбор окончательного политического вектора русского протогосударства – Суздальской Руси, завершилась решительной победой сторонников сотрудничества и культурного обмена с Ордой, а не с католическим Западом.
У многих может возникнуть вопрос «а как же народ?», роль которого в описанных событиях некоторым кажется незначительной. В качестве опровержения подобных сомнений нужно сказать, что разрушение единого Киевского государства в XII веке, помимо всего прочего, сильно подорвало позиции мощной центральной власти как института и наделило все возраставшим влиянием крупные и средние города с их населением, а также местных феодалов с зависимыми крестьянами.
Без их одобрения и неподпалочного содействия совершать далекие походы, оборонять свои границы и держать в повиновении большую территорию могли лишь выдающиеся единицы. В конце концов, Русь XIII века не знала такого понятия как регулярная армия, и неприбытие одного-двух бояр с боевыми холопами могло решить судьбу всей военной кампании не в пользу харизматического князя-выскочки. Естественно, после страшного разорения первого Батыева нашествия и последующих карательных походов, значение веча во Суздальской земле сильно упало и уступило место власти великого князя Владимирского – в некоем смысле представителя Орды, однако полностью фактор веча и иных видов коллективной организации населения был сведен на нет лишь к правлению Ивана IV.
В подобном контексте скоропостижное поражение дружины (должно быть именно «дружины» - личной гвардии, а не войска) Андрея и Ярослава Ярославичей при отсутствии упоминаний о сборах всенародного ополчения или хотя бы мобилизации отрядов местных бояр, должно свидетельствовать именно о чуждости простому населению и большинству феодалов замыслов Андрея Владимирского и Данилы Галицкого. С другой стороны, как мы знаем, и в Невской битве, и в последовавшем двумя годами позднее побоище на Чудском озере в войске Александра Ярославича были представлены практически все слои новгородского населения, а во втором случае и суздальские ратники. То есть широкие массы простого русского населения в конечном счете поддержали именно «промонгольскую» партию.
В дальнейшем выбор, сделанный Александром Ярославичем, проявил всю свою судьбоносность для наследников Киевского государства.
Безусловно, к моменту княжения Александра ни одно из русских княжеств еще не имело опыта тесного культурного или политического взаимодействия с окончательно оформившимся западноевропейским этносом, который уже благополучно поглотил западнославянские государства, ранее контактировавшие с Русью, такие как, например, Польское королевство или Венгрия. В XIII веке русские князья и народ имели дело совсем не с теми варварскими королями и римскими епископами, которые были современниками Киевского государства.
Во многом благодаря политике проведения крестовых походов, открытию торговых путей на восток, благодаря постепенному усвоению античного римского наследия, западноевропейские страны к описываемому периоду вышли на принципиально другой политический и цивилизационный уровень, можно сказать, что именно в этот временной отрезок создавалась великая европейская культура, духовный код стран Западной Европы.
Приобретя настолько мощное оружие, европейские народы и римский папский престол – квинтэссенция их политической организации, - тут же начали широкую политико-культурную экспансию, в первую очередь, за труднодоступностью других регионов, направленную на восток – в славянские земли. Этот эпохальный процесс, длящийся вплоть до настоящего дня и часа, в широкоупотребительном варианте выражается словосочетанием «Drang nach Osten» - «натиск на Восток». Католическая религия и папская власть в тот период были основным формальным признаком принадлежности к цивилизации европейского запада, равно как сейчас им является идеология мультикультурализма и толерантности. Поэтому перед проводниками многовекового «крестового похода» на восток – римскими легатами и путешественниками в качестве первоочередной стояла задача обращения, пусть формального, все новых и новых народов и правителей «к престолу святого Петра». Интеграция в область общей религии открывала почти неограниченные возможности для идеологического, интеллектуального и, наконец, культурно-бытового порабощения очередного племени или народности, которые затем свежеобструганным поленцем вставали в стройные ряды «цивилизованного», а тогда «христианского» мира.
Хотя перед политической элитой Суздаля уже ко времени Александра были печальные примеры западных славян, из-за относительной слабости интеллектуальных и культурных связей в Средневековье, он мог быть не оценен по достоинству. Ровно таким же багажом знаний обладали владыки Владимиро-Суздальского княжества и в отношении монгольской империи. Пожалуй, единственным, что в глазах среднестатистического жителя средневековой Руси отличало монгола от латинянина, так это неприкрытая агрессивность латинской религии и крайняя политизированность католических религиозных институтов.
Напротив, одним из базовых принципов монгольской имперской доктрины была веротерпимость, неразрывно связанная с оставлением завоеванному народу права на сохранение своего национального кода, национальной идентичности. С точки зрения далеко идущей перспективы, такой принцип был для Каракорума страшной ошибкой, поскольку сохранял у покоренных иноземцев возможность думать по-своему и видеть мир вокруг себя под своим собственным углом. История не раз и не сто раз демонстрировала, что, в конечном счете, именно эта способность является стартовой площадкой для любого освободительного движения.
Тем не менее, ни Александр Ярославич, ни его ближайшие потомки не обладали достаточным набором информации, чтобы сделать настолько пространные выводы. Поэтому причины их решения стоит искать скорее в чисто политической плоскости. Сюда можно отнести, например, военную мощь Чингизидов и общую административную упорядоченность, которую владимирские князья воочию лицезрели в ходе поездок в Орду. Одновременно основной вектор военных усилий западноевропейских народов в то время все еще оставался на Святой земле, в попытке побороть идеологию и государства мусульман. Следовательно, посланники папы почти никогда не могли в краткий срок подкрепить обещания военной помощи делом, призывы престола святого Петра к священной войне против монголов нашли чрезвычайно слабый отклик у латинской военной элиты.
Так что выбор Александра можно смело назвать не сиюминутным и предположить за ним многолетние размышления и вопросы. И все же, великий князь Владимирский дал абсолютно однозначный ответ, приводимый в житии:
«Исписавъ къ нему отъ Адама и до потопа, а от потопа и до разделения языкъ и до начала Авраама, а отъ Авраама... до Августа кесаря, а отъ Августа царя до Христова Рождества и до Страсти и до Воскресения Его, отъ Воскресения же и до Вознесения на небеса и до царства Константина Великаго и до Перваго Вселенскаго Собора святыхъ отецъ, а отъ Перваго и до Седьмого Собора. Сии вся добре сведаемъ, сия суть въ насъ, учения сии целомудрствуемъ, иже во всю землю изыдоша вещания ихъ и въ концы вселенныя глаголы их, якоже проповедашеся отъ святыхъ апостолъ Христово Евангелие во всемъ мире, по сихъ же и предания святых отец Седми Собор Вселенскихъ. И сия вся известно хранимъ, а отъ васъ учения не приемлемъ и словесъ вашихъ не слушаемъ».
Выбор князя Александра, как впоследствии показали события, был исполнен глубокой исторической интуиции. В этих словах лежит практически вся дальнейшая история Руси и последовавшей за ней России – история о жестокой и беспрестанной борьбе за национальное достоинство, свой образ мыслей, свою письменность и культуру, право решать свою судьбу самим. Символично, что обладавшая безраздельной политической властью над русскими монгольская империя вскоре развалилась на множество разнородных кусков, большинство из которых сами стали вассалами, а затем и частью Московского царства. Орда не смогла привить завоеванным ею народам, и в частности, русскому, свой внутренний уклад, заставить думать по-своему, «переварить» русский этнос и сделать его рядовым безликим членом единой имперской нации.
Совершенно по-иному исторически сложились взаимоотношения с католическим западноевропейским миром. Нравственные наследники вассалов римского престола и князей Владимирских вплоть до настоящего дня жестко оппонируют друг другу. Огромное количество западнорусских князей и крестьян, единомышленников Андрея Ярославича и Данилы Галицкого, в свое время предпочли военную защиту от монгольских набегов политико-моральной независимости. Кем стали они через 200, 600 лет в своих родных землях? Недолюдьми, обязанными упорнее и дешевле всех остальных работать на общее благо.
Решение князя Александра и всего суздальского народа для русской истории является важнейшим связующим звеном, позволившим Руси осознать парадигму своего исторического существования, физически остаться на мировой карте и в то же время сохранить свою национальную идентичность, стрежень для грядущего политического ренессанса.
P.S.
«Уже заиде солнце земли Русския»
Плач митрополита Кирилла Владимирского о кончине Александра Ярославича
