В XX-ом веке пробудился интерес людей к древней истории Христианства в Европе. Мало кто обращает внимание, что Европа оставалась православной до 1054 года. А Ирландия была таковой до 1174 года. И в этом есть несомненная заслуга святого Патрика, память которого празднует Русская Православная Церковь. Поэтому сегодня мы совершим паломничество на Изумрудный остров, чтобы понять наше духовное единство со святителем и сонмом святых, которые явились на ирландской земле после него.
Одним из первых на необходимость изучать наследие кельтских святых обратил внимание святой Иоанн Сан-Францисский. Работу по анализу житий исполнял и иеромонах Серафим Роуз. Но, разумеется, это желание Владыки Иоанна проистекало из эпохи Единой Церкви, вдохновлялось духом того времени. К слову, Ирландию до XII века называли «Островом святых» — столь много праведников и подвижников жило на территории острова. Сейчас об этом величии напоминает история и развалины древних православных монастырей.
Вероисповедание древних ирландцев было идентично древнему византийскому и еще более древнему апостольскому, так как было от них унаследовано. Дело в том, что святой Патрикий Ирландский (Патрик) учился вере в монастыре Лерин. Первыми наставниками монастыря были святые Иоанн Кассиан Римлянин и Викентий Лиринский.
Первый из них был учеником самого святого Иоанна Златоуста и египетских православных монахов, от которых и учился духовной жизни. Эту традицию Патрик принес и в Ирландию.
Поэтому исследователи (зарубежные – такие как Роберт Грейвс, Иоанн Меендорф) и отечественные (например, Александр Шабанов, Александр Дворкин), отмечают, что Ирландия наследовала духовную традицию не Римской поместной церкви (и таким образом избегла языческого влияния, о чем можно прочесть у Алексея Лосева в его работах об античности), а традицию Византии и Сирии.
Если читать научные работы о древней Кельтской Церкви в Ирландии, то это хорошо заметно. Характерными чертами религиозности ирландцев были православное отношение к Евхаристии и ощущение Господа нашего Иисуса Христа как родного и близкого, отсутствие юридизма в учении о спасении (а на западе юридическая теория распространялась с IV века), паламитское (хотя и до Григория Паламы), а не августиновское представление о благодати и о том, как благодать взаимодействует с миром. А так же у них было византийское отношение к духовным отцам (которых у кельтов называли «друзьями души»), совершение богослужений на своем языке (а в Европе уже повсеместно служили на латыни), отношение к послушанию как к восприятию Святого Духа, действующего в наставнике, а не как к армейской дисциплине (что свойственно было европейскому бенедиктинскому монашескому уставу). Последнее, впрочем, требует разъяснения. Тут имеется ввиду некая растянувшаяся на века тенденция к изменению восприятия послушания, в сравнении с восточным (и древнеирландским) восприятием. Как считают исследователи, эта тенденция связана с бенедиктианством, хотя, конечно, сам устав Бенедикта и его труды прекрасны, как и труды многих его древних последователей.
И отсюда же происходит византийское понимание цели жизни как стяжания святости и византийские (православные) формы выражения этой святости, которая при этом приобретала и национальные формы, не противоречащие преданию. А еще у местных жителей был особенный дух. Вера для ирландских кельтов была радостью, которая обретается в покаянии (также и в восточной мысли, которую принес всем людям в Евангелии Христос). Они сами называли себя «ликующими христианами».
Все это говорит о глубочайшем единстве традиции ирландских кельтов и византийской. Кельтская культура рассматривается как языческая традиция до 431 года (до прибытия в Ирландию святого Патрика Ирландского в качестве епископа), а с V века по 1174 год (до Собора в Кашеле, передавшего Ирландскую Церковь под римскую юрисдикцию) как христианская традиция восточного образца.
Кельтское язычество характеризовало неповторимое отношение к природе. Если для германца природа была местом приложения сил, ее надо было покорить или не сдаться ей, то для кельтов природа была полна красоты. По этой причине волшебные существа кельтской мифологии открыты людям, то есть совершенно не враждебны.
Приняв Православие, кельты стали замечать присутствие Бога везде, во всем творении. Кельты прославляли явление Бога в природе. Обращаясь к святым, они могли петь: «приди, Бригитта, подои мою корову». Но поэзия также очень много значила для кельтов Ирландии. Большинство монахов острова были грамотны и создавали на своем языке удивительно красивые песни, молитвословия и гимны.
После крещения страны люди во множестве стали уходить в монастыри, которые строили сами. В Ирландии не было городов, как в других землях – даже известные из древних саг столицы верховных королей были селениями, обнесенными частоколом. Поэтому епископы жили в монастырях, и общины созидались у обителей, – и саму Ирландскую Церковь именовали Церковью монастырей. Церковь Зеленого острова не отличалась от других поместных церквей. На монахов Ирландии влияло сирийское монашество (об этом пишут Аверинцев и Шабанов в своей работе о святом Патрике – даже храмы Ирландии и Сирии V-VI веков достаточно похожи).
Монахи жили в маленьких домиках и учились быть близкими к Богу и друг другу. Они старались жить для всех – монастыри служили всему народу: «Кто может счесть хаотические толпы и бесчисленные людские потоки, стекающиеся изо всех провинций: кто-то идет за пропитанием, кто-то — немощный, в поисках здоровья, кто-то для того, чтоб увидеть праздник, кто-то с большими дарами в честь святой Бригитты», – (Когитоз – автор жития святой Бригитты).
Вся карта небольшого острова V–VIII веков покрыта монастырями. В то время богослужение совершали в маленьких храмах, а когда монахов становилось много, рядом строили еще один – но тоже скромных размеров. Игумен или игуменья монастыря часто позднее прославлялись как святые, они же при жизни становились старцами и старицами — наставниками для монахов. Вообще – каждый монах обязательно имел наставника, а в наставники избирали только признанных праведников.
Монастыри часто были смешанными, — то есть в них одновременно жили монахи и монахини (среди последних было более двухста канонизированных). Кроме общежительных монастырей было много отшельников. Монашество ирландцы называли зеленым мученичеством (этот цвет символизировал уход в леса). Но было еще и белое мученичество – для многих ирландцев вера стала смыслом жизни, они считали, что Богу нельзя отдать меньше, чем все, и отдавали Ему самое дорогое. Самым дорогим для них была Родина – и ее они навсегда оставляли.
Эти люди звали себя – Перегрины. В VI-VII веках они становились так называемыми белыми мучениками, когда Европа стала сползать в язычество и арианство, осужденное церковью на Первом Вселенском Соборе в Никее. И вот в Европу приходят тысячи проповедников-перегринов. Как их было много, можно судить по тому, что канонизировано из них: 115 умерших или погибших на территории Германии, 45 — во Франции, 44 – в Британии, 36 – в Бельгии, 25 – в Шотландии, 13 – в Италии.
Везде, куда они приходили, они встречали или язычников (святой Коламба с учениками встретил германцев, приносящих жертву Одину) или людей, не понимавших сущность христианства так, как воспринимали его кельтские миссионеры в русле восточной традиции. В Европе служба в храмах велась на латыни с 394 года, а латынь в Европе понимали почти что только ирландские перегрины так как были образованы (даже знали греческий – великая редкость для Запада). Люди западной Европы часто не понимая веры, изобретали многочисленные суеверия, так как не знали (а чаще и не интересовались) глубины веры и ее сути. Это безразличие было не повсеместно, но почти везде. Такое состояние душ людей на Западе подтверждают и письма святого Григория Турского.
Достаточно сказать, как поздно народы средневековой Европы знакомились с Писанием на понятных им языках. Беда Достопочтенный перевел Библию на древнеанглийский (на нем говорили англичане – это английский до завоевания Англии католиками) в VII-ом веке. Французский перевод был сделан в 1160-ом году. Древненемецкий – в 1460-ом году (готы приняли Христианство с 264-го года, но быстро отошли от него, став арианами). Латинский перевод блаженного Иеронима – 384 год, а грубые переводы на латынь – Итауэры, были уже давно – их в Ирландию принес святой Патрик, что видно по многочисленным библейским цитатам из его «Исповеди».
Ирландцы быстро осваивали латынь, но проповедовали чаще всего на родном языке. И святой Патрик также предавал большое значение образованию. Он основал первую школу в Армаге в 459 году. Все многочисленные школы основывались при монастырях. Уровень знаний был высок. Многие монахи знали еврейский и греческий.
Кельты, приняв Христианство, преобразили все лучшее, чем жил их народ, наполнили все новым смыслом. В дружбе язычники-кельты искали духовного, — утешения и общения, и даже понимания, а не помощи в делах, как язычники-германцы. Понятие дружбы в Христианстве приобрело еще более важный смысл родственности.
До этого в кельтском язычестве было понятие Волшебной страны, иного мира, куда можно прийти или доплыть. Это одновременно и мир умерших, и мир волшебных персонажей. Христианство дало возможность на все течение жизни взглянуть как на чудо. Жить стало не только важно, но и радостно и светло.
Вся литургическая поэзия ирландцев наполнилась вдохновенной хвалой Спасителю. Поэзия ирландских монахов родилась в ощущении присутствия Бога. Вся жизнь кельтских христиан совершалась в ощущении близости неба. Бог явил Себя постоянным участником истории сердца и жизни. Все соизмеряется Им. Все дороги должны приводить к Нему. Даже несчастья не могут лишить человека Духа Святого, а значит, и радости. Ведь мы существуем не для того, чтобы затащить всю невероятную сложность бытия в голову, но для того, чтобы благодарить и хвалить Того, Кто во всем обратил наш мир в красоту.
Мы знаем о том, что и ирландцы, принимая Христианство, радовались ему как чему-то такому, что в полной мере выразило эту кельтскую жажду видеть мир как песню или сказку. Христианство наполнило все прежнее новой красотой Духа, а героев и сказителей язычества заменили святые Христианства. Так и песни, мир и человек оказались на своем месте, и все они — в промысле и любви Творца. А, как известно, познавший Господа, всегда знает, — ему есть для Кого умножать красоту, и потому он уже никогда не скучает.
