Действительно. Ну, кроме естественного умиления и естественного же желания потискать и повозиться? Вариант со «стаканом воды» на старости лет меня абсолютно не волнует: доживем ли до этой «старости лет», и кто кому чего там подавать будет… Ну, если правильно воспитанные чада проявят должное уважение к пожилым родителям – что ж, это будет прекрасно и полезно, прежде всего, для них самих, но не ради же этой самой прагматики мы их рожаем, в самом деле! «Продолжение себя в детях» – тоже не мой вариант. Я – это я, и свое продолжение мыслю, прежде всего, как личное, в будущем веке. Чем более вырастают мои дети, тем более убеждаюсь, что все они – абсолютно самодостаточны, во всех смыслах слова новые человеки и никого никак не продолжают. Опять-таки, если какой-то дух нашей семьи, какие-то ее удачно найденные традиции продолжатся в будущих поколениях – что ж, это будет неплохо. Но может и не случиться – пойдут «своим путем».
Тем более, что не очень-то я понимаю, какие такие исконные традиции мы можем «из поколения в поколение передавать»: о каких традициях может идти речь в нашей дважды пережившей за сто лет революцию (социалистическую и буржуазную) стране? Кроме разве что секретов засолки огурцов и вышивания гладью. Мне вообще подчас кажется, что почти каждой молодой городской семье, не обремененной излишней помощью и участием своего старшего поколения, приходится как бы заново изобретать велосипед семейных традиций и ритуалов.
В нашем случае это еще усугубляется попыткой вести православный образ жизни (до конца не понимая, как его вести-то?). То есть с мировоззрением все более-менее понятно: было время почитать много литературы, в том числе, святоотеческой. Была возможность выстаивать службы, вычитывать правила, паломничать и скрупулезно поститься. С появлением детей в количестве больше одного все эти внешние рамки полетели в тартарары – любой, выращивающий некоторое количество потомства, я думаю, сталкивался с этим в той или иной степени. И тут для многих возникает вопрос: что значит воспитывать детей в «вере и благочестии»? Ходить ежевоскресно в церковь – это «вера и благочестие»? А если чада идут туда с кислой миной, и их явно больше интересует ежевоскресная выпечка и фастфуд после службы?
Особенно интересно становится «воспитание детей в традициях православия» по мере их взросления. Пока дети малы, они, в основном, безропотно реализовывают программу родителей: взял, упаковал, отнес, приложил, причастил… Даже с капризами можно совладать всякими бонусами и придумками. Затем, однако, ближе к подростковому возрасту, они активно начинают выражать свою волю и поддаваться чужому влиянию. И вот что делать с этим влиянием (зачастую совершенно «неблагочестивым» даже в пространстве православных гимназий, в которых, как известно, учатся не только дети святых подвижников), я, откровенно сказать, не ведаю!
Ну, в сад можно не отдавать, чтобы «оградить». В школу можно тоже не отдавать, но это сложнее – как правило, все знакомые семьи, с энтузиазмом оградив началку, спекаются уже к средней и старшей школе. Да и до какого предела будешь выстраивать жизнеограждение своих чад? Вот у Стерлигова взрослые дочери учатся в МГУ на заочном и ходят в повойниках, но на то он и сектант! Чрезмерная брезгливость и эскапизм ведут в той или иной степени на эти пути. Знаю семью, где из благочестивейших соображений запрещали единственному сыну смотреть мультики и фильмы, кроме советских, и общаться со сверстниками, которые смотрят «черепашек ниндзя» и «в карты играют», в «дурачка», что есть «сатанизм и зло». Ну, теперь сын вообще ни с кем не общается. И учиться не хочет, и работать, благо рента с недвижимости дает такую возможность…
А если совсем не ограждать – все позволить? Носи, дочка брюки – хоть в церковь, волосы распусти – до попы, что же мы, хуже других и будем проигрывать в соревновании тщеславия? Это я утрирую. А в самом деле, если ты выращиваешь детей в пространстве православия, как относиться к их светским товарищам, которые ничего плохого и дурного не делают? Друзья нашего взрослого сына даже (что удивительно по нашим временам) не курят и не пьют. Но все поголовно пропитаны тем, чем потчует современная воспитательная школьная модель (не исключая православные гимназии) – портфолио, «здоровые соревновательные амбиции», здоровое опять-таки, честолюбие, нацеленность на самореализацию и карьеризм.
Мы тоже, когда были молоды, решали для себя мировоззренческие вопросы. Сначала в компании (у нас, к слову сказать, была высокоинтеллектуальная тусовка), потом индивидуально. Сперва размежевались (в промежутках между застольями и пикниками) на условных западников-либералов и евразийцев нового разлива. Затем отпочковались немногочисленные мы – в сторону православия. Тут нам пришлось на собственной шкуре осознать, что «исповедовать православное миросозерцание» и вести православный образ жизни – не одно и то же. Духовники мягко, но настойчиво советовали подкрепить, коль скоро мы семья, слово делом – родить. И в то время, пока наши старинные друзья активно самореализовывались на креативных или бизнес-площадках, мы, подхлестываемые энтузиазмом 90-х годов, окунулись в пучину многодетности.
Прежде всего, это привело к весьма ощутимой изоляции: наша компания еще и думать не помышляла о деторождении, а новое окружение, так вышло в силу обстоятельств, состоящее по большей части из провинциалов, не дотягивало до рафинированной и разносторонней московской тусовки. В основном исповедовался принцип: «внимай себе и хватит тебе», да и времени тусоваться, по мере увеличения семейства, откровенно говоря, стремительно поубавилось. Так что «православного окружения» у нас не сложилось, и многие органичные для традиционного общества, но абсолютно неизвестные для нас вещи приходилось (и приходится) изобретать буквально на ходу. Особенно в деле воспитания детей.
Поэтому я все чаще задаю себе этот пресловутый вопрос: зачем нужны дети? Для себя, как для родителя, я кое-что в этой теме поняла, надеюсь, правильно. В наш век тотального умаления любви дети – это единственная возможность пропорционально увеличивать любовь в мире. И если любовь взрослых людей – это довольно равноправное чувство, то априори нуждающиеся в нашей заботе и попечении дети позволяют проявить жертвенную любовь. Не знаю как для других, а для меня – это вообще единственная возможность ограничить собственный эгоизм, причем поневоле – хочется делать одно, а приходится – другое, но не подневольным рабским трудом, а искренним желанием блага другому. И тут количество имеет значение – чем больше тех, о ком тебе приходится с полным напряжением сил заботиться – тем больше любви в жизненном пространстве твоей семьи.
Но это (вышесказанное) идет на пользу нам, родителям. А что должны передать своим детям МЫ? Или проявляемая любовь расставляет все у детей по своим местам автоматом? Что-то мне так не кажется. Как транслировать детям ту систему ценностей, которую сам нарабатывал в «поиске и сомнениях», нетрадиционным, так сказать, путем? Те книги, которые мы читали в студенческую пору, им читать рано. Те монастырские службы, которые поражали нас в дальних монастырях, им не выстоять… Ну, есть кулич и калядки, сформировались некие семейные ритуалы, но все это больше внешнее…
Еще раз повторяю, ЗАЧЕМ мы растим детей (кроме собственного спасения), для чего мы забрасываем их в этот мир, что мы хотим им сказать и передать? Мы желаем, чтобы они тоже были православными? Очевидно. Чтобы они спаслись? Конечно! Какая православная семья ответит иначе? Но при этом какая семья будет сознательно готовить своих детей не в юристы и экономисты (для ИХ карьеры и жизни посытнее), а в священники и монахи, или на худой конец в учителей, учащих «православию»? Какие многодетные родители будут искренно и с энтузиазмом мечтать, чтобы и каждый их ребенок родил не меньше 5-7? Как потом, простите, все это расселять? Для меня эти вопросы пока не закрыты. Как мои собственные дети придут к СВОЕЙ вере, поможет ли им «естественное» православие, худо-бедно впитанное ими с пеленок, будут ли они вообще задумываться на мировоззренческие темы? Наконец, какие семьи будут стремиться создавать они, зачем ИМ будут их дети?
