Сколько раз замечала в поездках заграницу: если, продвигаясь по пляжу или по городской улице, в кафе или на подступах к детской площадке, ты издалека слышишь мамский истошный вопль, полный дикого раздражения, то, приблизившись, как правило, обнаруживаешь, что вопит наша, русская мама. И этот вопль звучит таким резким контрастом на фоне умиротворенно-мурлыкающих, смеющихся или лениво-недовольных других, не наших, материнских голосов, что каждый раз изумляешься: откуда в нас это? Откуда этого СТОЛЬКО?
А уж здесь, в наших родных дворах, на школьных площадках, в коридорах поликлиник, в парках, в раздевалках детских садов, в супермаркетах, мы слышим все покрывающий мамский вопль практически ежедневно. И первым движением хочется из-под этого потока фонтанирующего раздражения и бурлящего материнского негодования выхватить малыша, потому что за него просто страшно. Он маленький и беззащитный! И этот нешуточный гнев совершенно несоразмерен с маленькой детской оплошностью.
Но после жалости к малышу приходит такая глубокая жалость к его вопящей мамашке (по себе ведь знаю, как оно бывает на душе, когда вдруг не сдержишься и накричишь), что хочется подойти, обнять ее покрепче и сказать: «Да не волнуйся ты так! Все у вас будет хорошо! И муж найдет себе работу нормальную, и ты в парикмахерскую наконец сходишь, и мелкий твой человеком вырастет!»
Я не знаю, в каких еще странах принято в общественных местах так остервенело орать на детей, как в нашей. И не знаю, сколько лет или десятков лет пройдет, прежде чем это станет у нас наконец непринято.
Я не знаю, в чем истинные корни этой проблемы. Может, в нашей природной (соответствующей климату) угрюмости. Может, в экономическом кризисе всей России и почти каждой отдельно взятой семьи. Может, в остром чувстве социальной незащищенности. Может, в завышенных требованиях к несмышленому крохе. Может, в банальной накопившейся мамской усталости. Может, в глубоком неуважении ко всем и каждому, кто станет свидетелем твоей материнской истерики (и в первую очередь – к собственному ребенку). Может, во всем этом вместе взятом. Не знаю.
Но понимаю одно – мы живем очень трудно. Кто-то – уже из последних сил буквально бредет по дну. Кто-то еще изо всех сил барахтается, периодически выныривая из темных вод. Кто-то – то поднимаясь, то падая в высоких волнах житейского моря, а кто-то – даже парит над ними как дерзкая чайка Джонатан Левингстон, презревшая низменность повседневности, но тоже живущая в постоянной борьбе со стихией.
Мы все, каждый на своем уровне, что-то бесконечно преодолеваем. И кажется, что просветов совсем немного, а маразм всех жизненно важных систем с годами только крепчает. И путь этот еще очень долог, а сил вот только еще на пару шагов. И мы все бьемся и бьемся с тупой и унылой действительностью. И все – в одиночку.
А в одиночку все очень трудно. Одиночество – тоже бремя, которое нужно нести. Но нам очень свойственна разобщенность. Мне это странно. Русские – гостеприимный и вполне себе общительный народ. Но эта общительность не так уж часто у нас выливается в общность. И уж тем более – в действие, в конструктив.
Помню, как я поражалась спустя месяц, как сын пошел в первый класс. Громкой стайкой 15-20 мам первоклашек параллельного класса обсуждали первого учителя своих детей: родителям грубит, детей идиотами обзывает, двойки ставит (это в первом-то классе, что вообще незаконно!) и т.д. Возмущению их не было предела! Казалось бы, что мешало вот так же дружно, как только что разговаривали, пойти в кабинет к директору, положить коллективную жалобу на стол и хоть как-то скорректировать неадекватное поведение педагога (в конце концов, написать в департамент образования)? Но этого, насколько мне известно, так и не произошло, а редкие вылазки в директорский кабинет отдельных родителей ничего не дали. Кого-то из ребят тихо перевели в другие школы, основная же масса продолжала учиться у той же учительницы. И, судя по обиженным репликам толпящихся у школьного крыльца матерей, их детей и спустя год так же продолжали называть идиотами.
Я знаю пару мам, которым своевременным вмешательством удалось повлиять на ситуацию сверху – в частности, не допустить принятия закона, значительно урезающего декретные средства. Они вовремя распознали угрозу в новом законопроекте, очень грамотно организовали акцию, привлекли депутатов, журналистов, и закон не прошел. Я восхищаюсь их решительностью и результативностью. И в то же время понимаю, что большинство из нас на это вряд ли способны.
Мы далеки от политики и законотворчества, мы – самые простые обыватели. А если так – что мы можем? Мало что. Но что-то все-таки можем. Где-то не осудить, где-то воздержаться от комментария, где-то спросить: «Чем я могу вам помочь?», где-то придержать дверь или вдвоем занести коляску по лестнице. Подсказать в поликлинике заполошной и запыхавшейся мамочке с новорожденным в огромном конверте, куда ей идти, что отдать в регистратуру и где найти конкретный кабинет, с которого начнется ее путь освоения этих дебрей (и хоть так сделать его чуть менее тернистым).
И дело не только в том, чтобы объединиться ради коллективной борьбы. Можно ведь и… просто объединиться. Это помогает пережить главный стресс, с которым сталкивается молодая мама –внезапную изолированность.
Это в позапрошлом столетии девушка, выйдя замуж, почти не меняла свой образ жизни, а только из одной избы переходила в другую, и там получала тот же круг забот и набор обязанностей. И, родив своего первенца, не выпадала из привычного общества, да и младенец на руках не становился новостью – уж парочку братьев-сестер ко времени своего замужества девушка уже точно вынянчила. А сегодня молодая мама, оказавшись со своим первым младенцем на руках, чувствует беспомощность и совершенно неожиданную пристегнутость к дому. Именно к ней меньше всего готова ведущая активный образ жизни среднестатистическая современная девушка. Моя подруга (очень любящая и очень ответственная мама) как-то со смехом сказала: «Я чувствую себя коровой, которую поставили в стойло, привязали цепью, и теперь я только и делаю, что даю молоко!»
В этом своем крайне зависимом положении ты и правда чувствуешь себя очень незащищенной. И защита тебе нужна не только в виде заботы мужа и старших родственников, не только в виде материальной поддержки. Но и в виде общения с теми, кто с тобой на одной волне. Это часто совсем не осознается, но это так важно – эмоционально раскрасить свою новую жизнь. Да, ты получаешь целую гамму прекрасных чувств, которые тебе может дать лишь материнство. Но почему мы видим такие толпы умученных унылых молоденьких мам? Материнство нуждается в защите от выгорания. И эту защиту тебе, как маме, никто не даст кроме тебя самой. Каждая из нас сама ищет способы как-то восполняться. Творчество в этом для многих – прекрасный помощник. Но еще важны люди.
Сейчас в интернете масса мамских пабликов, чатов и форумов. Куча полезной информации и тонны поводов для общения. Здесь можно найти и советы, и решения, и сочувствие, и поддержку. За всем этим стоит опыт живых людей. И это здорово. Но пока никуда не делся и такой жизненно важный способ общения как живая встреча. Мы не всегда отдаем себе отчет, что он необходим нам как воздух. Настолько необходим, что мы задыхаемся без него. Часто бывает – теперь, когда ты с коляской, - общаться вдруг стало не с кем. Подруги далеко, до них не доедешь, соседи – далеко не сверстники. А если еще вышла замуж и переехала в другой район или город – все, изоляция полная. А одиночество, как уже говорилось – та еще ноша.
Как найти себе новых подруг или хотя бы приятельниц, если ты нигде теперь не бываешь? Иногда можно просто на улице. Ты уже третий раз, бороздя тротуары своего надоевшего микрорайона, встречаешь эту приятную девушку с синей коляской. Можно улыбнуться при очередной встрече и просто первой сказать: «Привет!» Возможно, она так удивится, что в этот раз даже не успеет тебе ответить. Но если она в принципе готова к общению, то в следующий раз ты услышишь ответный «Привет!» А это уже – половина дела.
Можно познакомиться с другой мамочкой, помогая друг другу занести коляски в автобус или втискивая их в узкую дверь поликлиники. Поводов много, нужно просто немножко открыться навстречу новому. Это не так уж страшно – с нашим-то арсеналом возможностей сделать вежливый шаг назад.
Так – не сразу, а постепенно – можно найти подругу или даже собрать целую близкую по духу компанию.
Вместе – все проще. Проще гулять в унылом ноябре. Ты одна с малышом продержишься полчаса, а за компанию – все полтора. Можно по очереди постоять с колясками у магазина, ступени которого для тебя всегда были серьезным препятствием. Да мало ли что еще…
Вместе гораздо легче. Мы, четыре подруги, нашли друг друга в нашем новом микрорайоне благодаря материнству. И спасли друг друга от одиночества. Наши дети росли в итоге в большой и шумной компании. В мороз мы мужественно выполняли мамский долг, со смехом маршируя вчетвером по периметру детской площадки, на которой носились торпедами наши никогда не мерзнущие дети. Совсем дурную погоду мы переживали друг у друга в гостях, мигрируя из квартиры в квартиру. А когда нужно было куда-то отъехать, подбрасывали друг дружке на пару часов детей. И это называлось «Отдать в хорошие руки».
У меня есть знакомая, которая пошла еще дальше. Она собрала вокруг себя стайку мамочек, и они вместе регулярно гуляли по бульвару. А когда нагрянули холода, они коллективно обратились в администрацию района с просьбой выделить им помещение для родительского клуба. И им дали! В ближайшем социальным центре. На несколько часов в день. Совершенно бесплатно. Там они собирались сами со своими детьми, потом стали приглашать для встреч интересных людей, детских психологов… И все это получилось просто из искреннего желания быть вместе.
Ради чего? Ради простого человеческого тепла. Ради общности интересов. Ради сопричастности. Ради возможности быть поддержанной и поддержать. Ради чувства легкости, которое иногда приносит простое дружеское общение, позволяющее сбросить часть повседневного груза и здоровым весельем отогнать подступающее уныние. Капля радости в море забот может сделать наш долгий путь более легким и проходимым. А пройдя его с радостью, может, захочешь пройти и еще не раз.
