Питер... Упокой, Господи, всех убиенных, дай Бог, чтобы выжили раненые. Очень жаль родных...
Не хочется множить безликие посты, но тема смерти – одна из главенствующих в жизни – уходить от нее нельзя, фальшивить тоже. Хотелось бы рассказать о том, что когда-то затронуло лично, и, полоснув, оставило след...
Несколько лет назад меня свело с человеком, у которого только что погибла семья – он жадно и неосознанно искал утешения. Думаю, он, не задумываясь, умер бы вместо них. Я что-то ему говорила, убеждала, что самоубийство не выход – я видела, что он не слышал меня, но и не хотел отпустить, – ему нужен был рядом живой человек. Когда-то он сам отобрал жизнь, и теперь мучился вопросом: не воздаяние ли это? Потом этот эпизод вошел в книгу.
Он вышел на меня сам…
– Сфотографируй и меня тоже! – услышала я за спиной.
Устав от подобных просьб за сегодняшний день, не поворачиваясь, съязвила что-то в ответ.
– Сфотографируй! Я тоже интересный! У меня унесло всю семью.
Я повернулась – посреди дороги стоял парень – небольшого роста, в порванных джинсах, с ссадиной на лице. Я убрала фотоаппарат, понимая, что съемка на сегодня закончена…
Мгновенья стали для него роковым рубежом, разделившим жизнь на до и после.
Накануне, приехав на море с семьей, они решили заночевать в машине. Его четырехлетний сын попросил воды – пришлось идти в магазин, стоящий на противоположной стороне дороги, в этот момент накатившая волна унесла всех вместе с машиной. Он ничем не смог им помочь…
С рассветом начал искать. Нашел жену и пятилетнюю дочку. Четырехлетнего сына найти не смог.
– Ты понимаешь, что должен жить?! – говорила я ему. – Ты не имеешь права уйти!
Но он не слышал…
Мы шли по дороге. Мимо, по шумной трассе, проносились машины, люди в них не знали, что его жизнь разделилась на до и после… Он то и дело останавливался, прислоняясь к железной ограде, закрывая лицо. Я держала его за руку и гладила по голове, ощущая свое бессилие повлиять на его решение…
Мы шли к церкви, я звонила тому, кого он мог услышать, и просила, и умоляла его помочь… Я не знала, откликнется ли он…
Он плакал, не в состоянии понять: почему? Не находя ответа на вопрос: для чего ему жить дальше?
Я не смогла его удержать: мы вышли из церкви - он не нашел там утешения. Тот, кто мог сейчас помочь, все не ехал…
Мы стояли в шумном кафе. Картошка-фри и гамбургер - наша реальность лежала в другом измерении. Он забывался, а потом взгляд его падал на чужих детей… Он не мог понять, где сейчас находятся его дети… Он не знал, как будет жить без нее – той, которая так долго его ждала!
Зазвонил телефон…
Мы сидели в шумном кафе. Монашеская одежда и долетающие обрывки фраз. Он не мог понять, почему не имеет права уйти от раздирающей внутренней боли, чувства вины и образа их обезображенных тел.
Он то и дело останавливался, прислоняясь к железной ограде, закрывая лицо. Я держала его за руку и гладила по голове, ощущая свое бессилие повлиять на его решение
Мы быстро шли к церкви... Евангелие. Поручи. Епитрахиль. Слова покаянного канона, заглушающие признания…
Он сидел на скамейке притихший, изменившийся. Теперь я могла его отпустить. Больше мне нечего было отдать.
Мы попрощались, и он ушел, надеюсь, в Жизнь… долгим путем слез, скорбей и очищающих страданий…
В поселке Новомихайловском ночью 22 августа 2012 года на глазах у Константина погибли: его жена 29 лет, дочь 5 лет и сын 4 лет от роду. В списках погибших в результате наводнения их фамилии не значатся.
Это правда – после исповеди он изменился в лице, ему стало легче. Я еле добрела до моря, села на берегу и долго сидела – не было сил даже окунуться – я не описала всего, что он рассказал мне тогда. После похорон Константин звонил – слава Богу, он не наложил на себя рук, а я не стала поддерживать этого знакомства - мне кажется, он должен был справиться...
Фото автора
