Беседу вёл
После того, как прозвучало заявление, что ДАИШ якобы переходит к партизанской войне, возник вопрос: какие перспективы есть у формирований ИГИЛ (ДАИШ) в 2017 году?
Давайте оттолкнемся от этого заявления. Лично мне кажется, что оно было сделано на волне тех успехов, которых иракские войска смогли достичь в западном Мосуле в последнее время. Там, действительно, для того, чтобы установить полный контроль над городской застройкой, остается не так много. Поскольку Мосул всегда являлся важнейшим опорным пунктом Исламского государства в Ираке, возможно, были действительно сделаны некие заявления. Хотя их никто не видел, и прямых ссылок на них не было. И вообще для пропаганды ИГ это очень не характерно. Тем не менее, стоит сказать, что в 2017 году «Исламское Государство» мы увидим как минимум абсолютно переформатированным.
Что это означает?
Я бы хотел сделать акцент на том, что очень многие эксперты, в том числе, чиновники, представители Международной коалиции, возглавляемой США, в том числе военные эксперты в российском Минобороны, предрекали полный конец и разгром ИГ в 2016 году. Как мы видим, этого не случилось. Целый год данная организация вела сразу на нескольких фронтах крайне жестокие затяжные бои практически со всеми сильнейшими государствами мира. Понятно, армии этих государств не были вовлечены до конца в данные операции, но градус поддержки что Россией сирийской армии, что США и их союзниками армии Ирака за последний год очень возрос.
Тем не менее, ДАИШ или ИГИЛ смогло, в общем, удержать линию фронта за этот год. Мы ни разу не видели стремительного обвала оборонительных линий, больших «котлов», куда закрыто было большое количество бойцов и техники, например. Да, были случаи, когда ИГ оставляло сразу большие территории, но оно каждый раз проводило организованные и продуманные тактические отводы живой силы и тяжелых средств. И, как правило, после этого следовали жесткие контратаки с нанесением больших потерь расслабившемуся противнику.
При всем при этом 2016 год, как год борьбы против ДАИШ, характеризуется в первую очередь тем, что благодаря ему под контролем ДАИШ осталось крайне малое количество крупных населенных пунктов, то есть городов, городков, военных баз, аэропортов и так далее, на которые можно опираться и вести активные боевые действия как по фронту, так и в тылу противника. Среди них можно отметить так называемый суннитский треугольник северо-западнее Багдада. Это города Хит, Рамади и печально известная Эль-Фаллуджа, которые с неимоверными муками смогли после долгой осады отнять за лето 2016 года. Это важный этап в борьбе против ДАИШ, поскольку в данном треугольнике ДАИШ поддерживало, грубо говоря, 98 % населения. И, кроме того, треугольник был тем плацдармом, с которого ИГ еще год назад планировало начать полномасштабную атаку на Багдад. Поскольку в идеологии данной организации их столицей в конечном счете должна являться не древняя сирийская Ракка, а все-таки тот самый Багдад, который в свое время был столицей халифата Абассидов, самого сильного из всех, которые мы знаем.
Мы видим, что 2016 год - это год, когда от ИГ в разных частях его территории отгрызались самые лакомые куски, на которых располагались наиболее важные объекты. Но мы пока не видим никаких предпосылок к тому, чтобы в ИГ сложился какой-то кризис, чтобы эта система перестала работать.
С потерей этого суннитского треугольника полностью теряется возможность атаковать Багдад, но это компенсируется просто беспрецедентным количеством атак с участием смертников именно в Багдаде. За этот год счет таким терактам идет на сотни, если не на тысячи. Много сотен раз смертники подрывались на запруженных улицах Багдада, и количество убитых в подобных случаях варьируется от стандартной «хорошей» отметки в 15-20 человек до 200 и выше в результате одного самоподрыва. Есть основание полагать, что не всегда называются реальные цифры погибших.
Кроме того, можно назвать масштабную компанию иракской армии по захвату провинции Ниневия и, в частности, ее столицы города Мосул, которая принесла иракской армии и ее союзникам опять же беспрецедентные потери в ходе городских боев. Сейчас около 70 % города и значительная часть провинции уже находится под контролем армии Ирака. Я подчеркну, это – высоко населенные территории, с которых вы можете заниматься рекрутингом и, плюс, как и суннитский треугольник, как и север провинции Ракка, также потерянный в этом году, данные территории являются плодородными. Это позволяет Исламскому государству избегать некоей социальной напряженности на своих землях, несмотря на тотальную экономическую блокаду.
Потеря южного Мосула, в частности мосульского аэропорта и военных лагерей чуть западнее его, тоже является крайне неприятной для ИГ, поскольку там складировалось оружие еще с 2003 года, с прихода армии США в Ирак, раньше там находились склады еще саддамовских войск, и все это было захвачено в 2014 году «Исламским Государством». Значительная часть оружия была использована, но стоит полагать, что многое и осталось. Данные вооружения плюс важные военные и производственные объекты для ИГ полностью потеряны. Как мы можем судить по опубликованным фотографиям и видеозаписям, там же располагались заводы по изготовлению шахид-мобилей и огромная сеть тренировочных лагерей, расположенных под землей, в частности плацы тех самых «Львят халифата» - разведывательно-диверсионных подразделений, которые формируются из мальчиков от 10 лет.
2016 год - это еще год, когда частично в ходе действий курдских SDF, частично в ходе действий турецкой операции «Щит Евфрата», для «Исламского Государства» была полностью, раз и навсегда, закрыта турецкая граница. Помимо различных отношений с турецкими властями это означает, что для ИГ полностью перекрыты все те поставки, которые они получали через турецкую границу, возможно, с благословения турецких властей, но не от них, а от различных «гуманитарных» фондов и организаций, базирующихся в Катаре и Саудовской Аравии, которые имеют обширные отделения в Турции.
Это было в середине 2016 года. На данный момент, к марту 2017, еще на фоне последних успехов сирийской армии в восточной части провинции Алеппо, мы можем сказать, что данный регион тоже потерян для ИГ. Там у них остается два больших опорных пункта. Это сравнительно крупный город Дейр Хафер, и военный аэродром Джира. Сирийские войска находятся в трех-четырех километрах от обоих пунктов. По моему мнению, они будут взяты в течение двух последующих недель, поскольку никаких предпосылок для серьезного сопротивления там не осталось. В данной операции была задействована штурмовая российская авиация, которая производит бомбардировку с низких высот, соответственно, эффективность сильно повышается, также были задействованы высокие артиллерийские калибры, системы «Ураган», стандартные «Грады» и небезызвестные ТОСы - тяжелые огнеметные системы «Солнцепек».
ИГ уже не нужно будет выдерживать многонедельные изнурительные бои в городской черте, с большим расходом оружия и под прессингом с воздуха. Можно будет долго ограничиваться бюджетной полупартизанской войной.
Таким образом, мы видим, что 2016 год - это год, когда от ИГ в разных частях его территории отгрызались самые лакомые куски, на которых проживало наибольшее количество людей и располагались наиболее важные объекты.
Но мы пока не видим никаких предпосылок к тому, чтобы в ИГ сложился какой-то кризис, чтобы эта система перестала работать.
Но ведь ты сам говоришь, что было создано, действительно, настоящее государство, у него была экономика, которая работала. В настоящий момент, как ты отметил, очень важные части этой экономики прекратили функционировать. Так за счет чего сейчас держится военно-политическая машина «Исламского Государства»?
Все-таки под их контролем находятся достаточно развитые в сельскохозяйственном плане районы на юге и юго-востоке провинции Ракка и вся провинция Дейр-эз-Зор, значительная часть восточного Хомса. Там можно решить проблему снабжения. Следует сказать, что этап борьбы против ИГ, который завершился в 2016 году, выбил ИГ из всех крупных городов. Но это означает, что дальше тем, кто хочет воевать с ИГ, придется идти с ним воевать в пустыню. Исходя из опыта столкновений в районе иракского городка Эр-Рутба и усилий США по захвату города Абу Камаль на иракско-сирийской границе, можно утверждать, что ни иракская армия, ни американская коалиция, ни тем более сирийская армия, ни наши специальные силы категорически не готовы к полномасштабной войне в условиях пустыни.
Значит, скорее всего, после завершения текущего этапа борьбы против ИГ, после взятия города Ракка (я считаю, это возможно в ближайшее время), наступления и операции борющихся с ИГ сторон конфликта сильно замедлятся. Придется вырабатывать новую эффективную стратегию для борьбы с ИГ в пустынных территориях, придется договариваться с некими местными племенными лидерами (что, я думаю, очень затруднят принятые ИГ меры безопасности). Они понимают, что атака на пустынной территории будет их противникам стоить крайне дорого. Потому что «зацепиться» практически не за что, использовать главные ударные средства международной коалиции и сирийской армии - тяжелую артиллерию и авиацию в пустыне очень трудно, а вот огромные армейские и снабженческие колонны на открытой местности, наоборот, очень хорошо будут гореть от нескольких удачных пусков ПТУР (противотанковых управляемых ракет). То есть ИГ уже не нужно будет выдерживать многонедельные изнурительные бои в городской черте, с большим расходом оружия, скромными трофеями и под постоянным прессингом с воздуха и из-за линии фронта артиллерией. Можно будет прилично урезать количество используемых вооружений и долго ограничиваться бюджетной полупартизанской войной.
Если будут заняты последние территории, которые их снабжают продовольствием и людьми, смогут ли они дальше сопротивляться?
Это достаточно тонкий вопрос. Наверное, можно выделить два наиболее вероятных сценария. Если к вопросу подойдут с решительностью нового президента США (нам же была обещана быстрая победа над ДАИШ), возможно, вся эпопея на этом и кончится – будет уничтожен костяк боевых формирований ИГ, и лет этак еще десять бравые морские котики будут колесить по пустыне и отлавливать тех, кто выжил и зашевелился, а в «империю добра» будут дежурно отправляться борты с грузом 200.
Но если российское руководство или руководство Ирака не захочет нести слишком крупных потерь во время пустынных компаний, они могут поставить некую границу, - вот будет некий Мордор, который будет оцеплен со всех сторон, и там уже будет что-то твориться. С этим Мордором будут заключены косвенные соглашения, что мы не дадим вам замерзнуть или помереть с голода, а вы не будете нас сильно трогать, у нас не будут рваться смертники и т.д., пока мы займемся своими внутренними проблемами.
Я хочу подчеркнуть, что абсолютно у всех участников борьбы против ДАИШ есть огромное количество внутренних проблем. Мы это видим, например, на разгоревшемся за последнюю неделю внутрикурдском конфликте. Про конфликт иракских курдов с Багдадом я молчу.
Твой прогноз на 2017 год? Ракка будет взята?
Я считаю, что она будет взята в течение 2017 года, возможно, даже до осени.
Будет ли разблокирован окруженный ДАИШ анклав сирийской армии в городе Дейр-эз-Зор?
Это главный камень преткновения, который может Россию и Сирию толкнуть на продолжение боевых действий против ИГ. Но, как это ни странно звучит, по моему мнению, российско-сирийско-иранский альянс не обладает военным потенциалом, чтобы провести подобную операцию. Такая кампания будет требовать крайне большого пехотного контингента – расстояние от линии фронта сил Дамаска в Пальмире до анклава более 200 км, и всю эту длинную кишку нужно будет хорошо охранять, чтобы не остаться посреди девственной природы без топлива и боеприпасов. Единственная сила, которая, в теории, могла бы провести подобную операцию - это иракские шиитские бригады Хашд аш-Шааби. У них численность высокая, от 100 до 150 тыс. человек. У них есть огромное количество самой разнообразной техники, они не боятся нести никаких потерь, они крайне мотивированы. Но этот вопрос будет решаться не Россией и не Дамаском, а Ираном и шиитскими клириками в Ираке в обмен на какие-то дивиденды.
ИГ – принципиально новый тип террористической организации, и один из «коньков» данного феномена – с позвоночным треском ломать стереотипы
Ну и, наконец, в 2017 году на фоне подобных процессов и свертывания халифата в Сирии и Ираке, стоило бы ожидать его активизации в различных удаленных вилайетах, таких как Йемен, Афганистан, Пакистан, северо-запад Китая, юг Филиппин и некоторые территории в Африке. Это может показаться незначительным, но факт, что с конца февраля из всей той медиа продукции, которую выпускают агентства ИГ, доля Йемена и Афганистана в общей массе видеороликов и фотографий выросла примерно в шесть раз.
То есть, это можно сравнить с раковой опухолью: у нее есть центр, есть метастазы. Мы видим, как центр опухоли уменьшается, но при этом метастазы, наоборот, растут?
Не сказал бы, что они увеличиваются, скорее, активизируют свою деятельность, начинают искать ранее незамеченные потенциалы, распространять информацию о себе. И в целом, готовиться к тому, что, не взирая на меры контртеррористических служб (тем паче, Восток – дело тонкое, Петруха…), возможен некий «переезд» военной и политической элиты ИГ, центра «генерации идей» из Леванта в один их перечисленных вилайетов.
Стоит напомнить, что и Ирак когда-то считался чем-то вроде Афганистана, где взрывают-воюют, но вообще, все под контролем, и демократический мир может спать спокойно. Именно так сейчас многие на Западе думают об Йемене, о Пакистане, о Сомали. Однако, подчеркну жирным, ИГ – принципиально новый тип террористической организации, и один из «коньков» данного феномена – с позвоночным треском ломать стереотипы.
