В нашем обществе происходит перманентная реформа системы образования. Сейчас, с приходом нового министра, обсуждения вновь приняли острую форму. При всей серьезности подхода и заявке на системность и всеохватность, как сам проект закона, так и дискуссия вокруг него демонстрируют почти полное отсутствие обсуждения вопросов ЧЕМУ, ДЛЯ ЧЕГО и КАК следует учить наших дошкольников, школьников и студентов. Какие предметы и группы предметов главные и почему? То есть, с одной стороны, акцент сделан: «Акцент будет сделан на развитие математического образования как основу для создания высокотехнологичной экономики», – заявил премьер-министр. Но почему именно математика? Не русский язык, не физика или география? Чтобы показать нашим читателям, что такое системный подход к образованию, мы публикуем лекцию известного футуролога, руководителя исследовательских групп «Конструирование Будущего», «Санкт-Петербургская школа сценирования» и «Знаниевый реактор» Сергея Переслегина.
Приведу пример, который я очень люблю, тем более что это еще и правда. Где-то в конце 80-х годов проходила очередная олимпиада по математике и программированию. Была она в Голландии. Попала туда команда тогда еще Советского Союза. Как на всякой приличной олимпиаде, задачки они решали, и культурная программа у них тоже была. И вот приходит к ним гид русскоязычный, который говорит: «Ну, ребята, давайте я вам расскажу основы. Вы наверняка о Голландии ничего не знаете». На что получает ответ: «Ну, мы о Голландии, конечно, помним мало, но что-то еще помним. Была голландская революция, в ее ходе были созданы Соединенные Провинции, вы тогда воевали с Испанией. Был у вас великий принц Вильгельм, который, собственно говоря, эту войну выиграл. Был Тиль Уленшпигель. Да, да, книжка такая, читали. Шарль де Костер ее написал. Потом вы воевали с Англией. Был у вас великий флотоводец, Де Рейтер. Правда, не помним, где он отличился, но знаем, что у него учился Нельсон, и потом на основе его опыта была создана классическая школа морского искусства. Еще у вас есть тюльпаны. А еще каналы, по которым раньше ездили на коньках. Еще у вас появилась, фактически, первая биржа в Европе…» – «Как? Вы так много готовились к поездке в нашу страну?» Ребята отвечают: «Мы вообще не готовились. У нас не было времени. Мы по математике готовились, а это у нас каждый знает про Голландию». Товарищ очень удивился, но, между прочим, это действительно так. Это то, что в свое время каждый знал про Голландию.
Для разговора о современном образовании придется ввести совершенно отдельную категорию. Я так ее и назвал – «Знание». Знание – это системно организованная совокупность научных дисциплин, обладающая – именно в силу своей системной организованности – собственной онтологией. Принципиальное отличие Знания от научной или предметной дисциплины именно в том и состоит, что Знание обязательно имеет собственную онтологию, порождает картину мира.
Так вот, оказалось, что принципиально различных Знаний на свете довольно немного. Я некоторое время назад сказал, что в Советском Союзе и в России с системой образования и ее связью с познанием дело обстоит немножко лучше, чем в остальном цивилизованном мире. Дело в том, что не то случайно, не то чудом, не то чьей-то сознательной волей, но советская система образования жестко транслировала учащимся по крайней мере одно, а при особом везении – даже два-три Знания.
Первое Знание, которое успешно транслировалось почти всем, было географическим. Что это такое? Это сочетание наук: географии физической, географии экономической, геоэкономики, климатологии, некоторых элементов палеоклиматологии, безусловно, геологии, которая в старой советской школе называлась «природоведением» и иногда «естествознанием». Получался набор где-то из семи или восьми учебных дисциплин, которые имели гениальным образом найденную точку сборки. Этой точкой сборки оказалась изучаемая в пятом, ныне в шестом классе, физическая география. Вокруг физической географии, во-первых, прекрасно формировалась вся остальная география: материки и океаны, страны и народы, цивилизация, города, мировая торговля, течения и господствующие ветры. В пятом классе мы учили понятие «муссонный климат» и понимали, что такое западный атмосферный перенос. Здесь в географию входили кусочки физики. Я имею в виду газовые законы, связывающие температуру и давление газа. Сюда же добавляются кусочки биологии (хотя бы в раздел, описывающий климатические пояса и высотную зональность) и немного материала по геологии: где что находится, и какие ископаемые добываются, что такое дрейф материков и срединные океанические хребты. Сюда же, получается, входят кусочки истории. Если есть страны и народы, то это сюда точно попадет. То есть, вокруг физической географии группируется целый пласт учебного материала. Причем эта точка сборки приходится на возраст 11 лет, она начинает работать с еще совсем юными людьми.
И на практике географическое Знание – это характерное знание советского школьника. До известной степени оно и сейчас сохранилось, правда, похуже, чем раньше.
Второе Знание, которое советские школы давали с очень большим трудом и со скрипом, но всё ж таки пытались дать – это историческое знание. Это история. Историческая география. Философия истории. Элементы лингвистики. Элементы антропологии. Тоже шесть или восемь дисциплин. В отличие от ситуации с географией тут всё хуже. Тут были большие проблемы с точкой сборки. Дело в том, что в советское время точкой сборки был исторический материализм, то есть марксизм, то есть историософия. А вот именно его в школе давали совершенно неправильно. Поэтому Знание, в общем-то, возникало, но как раз в том месте, где оно должно было собираться, возникала дырка. Как результат, советское историческое знание собиралось не вокруг философии истории, как это предполагалось, а вокруг истории древнего мира, которая оказалась лучшим учебником и была наиболее системно изложена, причем в философском ключе.
Третье Знание, которое советская школа пыталась дать, было физическим. Это физика со всеми ее основными разделами. Некоторая часть математики. Какое-то количество химии и плюс ряд технических дисциплин. Здесь возникала та же самая проблема. Дело в том, что физическое знание имеет естественной точкой сборки физический эксперимент. А его в советских школах почти не было. Поэтому физическое Знание тоже оставалось без точки сборки.
Это сочетание наук: географии физической, геоэкономики, климатологии, некоторых элементов палеоклиматологии и геологии, которая в советской школе называлась «природоведением» - набор где-то из семи или восьми учебных дисциплин, - которые имели гениальным образом найденную точку сборки, - физическую географию.
Отсюда результаты. Одно Знание дано полностью. Еще два Знания – частично. Кстати говоря, очень неплохой вариант. Из этих трех Знаний можно было собрать непротиворечивую, рабочую картину мира. Причем картину современного индустриального мира с его системой связей.
Как, вообще говоря, структурируется совокупность Знаний? Можно использовать разные способы. Я предпочитаю в качестве элемента структуризации схему Бертрана Рассела.
Первый уровень – где я?
Здесь у нас есть три подуровня:
- Где я пространственно?
- Где я хронологически?
- Где я метафорически?
На первом подуровне лежит географическое Знание, на втором – историческое. А на третьем подуровне – «Где я метафорически?» – лежат сразу два «Знания», одно из которых мы упоминали – физическое. А второе – это мифологическое знание. Это знание мифологической конструкции мира, тех мифологем, которые для нас принципиальны и в которых мы живем. Как это ни парадоксально, оно практически не описано в современном мире. Хотя, например, в той же Древней Греции основная часть освоенного Знания была мифологическая. Даже сейчас у тех же самых австралийских аборигенов основная картина мира выстраивается на этом подуровне. Впрочем, хотя у нас мифологического Знания нет, мы хотя бы представляем, каким оно должно быть.
Второй уровень – что я делаю?
Тут, по идее, мы должны иметь четыре типа Знания, связанных с социосистемными процессами, то есть фокусирущихся на производстве, познании, организации и управлении. Реально все эти схемы знаний существуют в столь зачаточном состоянии, что можно сказать, их нет. Еще раз подчеркиваю: дисциплины есть, нет их сведения в единую систему в точке сборки.
Третий уровень – технологический – как я это делаю?
Здесь у нас находится техническое Знание. В советское время где-то до пятьдесят третьего года было прекрасно развито. Была точка сборки. В школе это был труд. В вузах – инженерные специальности. Увы, сейчас техническое Знание фактически рассыпалось. Именно поэтому так мало людей знают, как именно функционирует современный мир. Поэтому возможны такие издевательства над здравым смыслом, как «глобальное потепление».
К уровню «Как я это делаю?» должно добавиться еще два Знания. Это экономическое Знание. Не могу себе отказать в удовольствии привести такую фразу Л. фон Берталанфи: «Даже умершая во младенчестве политэкономия когда-нибудь тоже сможет стать научной дисциплиной». Политэкономия, конечно же, и является точкой сборки этого Знания.
И это антропологическое Знание: психология, физическая культура, медицина, физиология, дисциплины собственно антропологические, дисциплины, связанные с языкознанием. Наши представления о том, что есть биологическое существо. Это Знание очень неплохо развито во всём остальном мире и почти полностью отсутствует в России. Дело в том, что, в отличие от Запада, мы пропустили такой важный шаг, как фитнес-революция, в ходе которой произошло принципиальное изменение структуры воспроизводства антропологического ресурса. Наши антропологические ресурсы остались полностью индустриальными, на Западе они уже постиндустриальные. И это нужно исправлять как можно быстрее.
Четвертый уровень – почему я это делаю?
Это совершенно особый по сравнению с предыдущими вид Знания – рефлективное. Рефлективное Знание должно включать в себя, по крайней мере, одно из Знаний более низкого уровня, а лучше несколько, понятие рефлексии, любую методологию. На самом деле, там нужно еще много чего, перечислять не буду.
Следующий уровень, пятый, – кто я?
На этом уровне возникает самая предельная категория Знания – высшее трансцендентное, которое включает в себя все предыдущие плюс рефлективное плюс такие вещи, как философия, математика в обязательном порядке, богословие, музыка. Оно включает также представление о том, что мир не может быть исчерпан, даже философскими методами. Это Знание – самое важное.
Замечу, что принципиальной ошибкой советской школы был упор на математику. Математическая дисциплина сама по себе не является знаниевым фокусом. Она либо является частью других низших Знаний, скажем, физического, либо входит в высшее Знание. Ибо математика есть язык, с помощью которого природа, или для кого-то Бог, говорит с человеком. А это означает, что вы не можете преподавать математику, не давая вместе с ней философию и основы богословия. Советская школа философию не давала почти, а богословие не давала совсем. Тем самым математика повисала в воздухе, становилась не используемым в жизни материалом. Если бы можно было дать в советской школе математику как часть высшего Знания, Союз существовал бы до сих пор.
Есть еще шестой уровень – это вопрос «Зачем я существую?»
Но это трансцендентный вопрос. Ответ на него находится вне системы знаний.
Итак, мы можем построить очень полезную для нас систему квалификационных уровней. А именно. Будем считать, что всякий человек, который имеет географическое и историческое Знание, обладает начальным образованием. Примерно половина выпускников вузов его имеет. Если к географическому и историческому Знаниям добавляется физическое, то можно говорить о среднем образовании. Среднее плюс экономическое, антропологическое и техническое – это среднее системное образование.
Следующий уровень – первые три Знания плюс рефлективное Знание. Это высшее образование.
Первые шесть «Знаний» плюс рефлективное – это системное высшее образование.
Сколько людей на сегодняшний день обладают рефлективным Знанием? Надо сказать сразу – это штучный товар. Как говорил в свое время в одной из своих лекций Щедровицкий: «Нас в Советском Союзе было восемь человек. Шесть из них я знал». Ну, шесть не шесть, но это первые десятки людей.
Дальше – следующий шаг. Мы можем потребовать от человека иметь еще и трансцендентное образование. И тогда перед нами будет, наконец, универсальное образование. И за ним – самое последнее – универсальное системное – в котором представлены все шестнадцать Знаний.
