и Иван Лапкин беседуют о перспективах сирийского исламизма
Василий Пичугин: после того, как на севере Ирака был взят главный оплот ДАИШ – Мосул, на севере и востоке Сирии – Ракка и Дейр-эз-Зор, что ожидает ДАИШ в краткосрочной перспективе? Можно ли говорить о том, что «Исламское Государство» продолжит свое существование?
Иван Лапкин: На мой взгляд, в текущих реалиях точно сказать можно следующее: в контексте Сирии и Ирака ИГ перестанет (во многом, уже перестало) представлять из себя мощную военную силу, способную проводить масштабные операции с далеко идущими целями, перестанет представлять из себя государство, способное так или иначе обеспечивать существование больших масс людей. Оно, можно сказать, «деградирует» не по своей вине до террористической группировки в классическом понимании этого термина. И хотя сейчас трудно однозначно оценить возможную судьбу удаленных вилайетов группировки за пределами Леванта, можно сказать, что былое территориальное ядро «всемирного халифата» фактически уже превратилось в региональную повстанческую структуру. То, с какой легкостью силам сирийского режима удалось захватить города Маяддин и Аль-Букамаль, а курдским боевикам – район города Маркада и крупнейшие в страны нефтегазовые месторождения Аль-Омар, демонстрирует на практике действие старой пословицы «против лома нет приема».
Если раньше изобретательность, воля и использование всех доступных ресурсов позволяли ДАИШ раз за разом обращать в бегство плохо обученных и недисциплинированных солдат Башара Асада, то теперь, когда последние наконец начали делать системные выводы из своих поражений, экстремисты лишились своего последнего преимущества и ничего не смогли противопоставить стене огня и металла, которую на них обрушивала российская авиация и войска режима. Кроме того, исчерпанными, судя по всему, оказались и материально-технические возможности ИГ – не так давно отряды, например, «вилайета Халаб» щедро посылали в бой танки и БМП, а многие другие каждый день наносили врагу существенный урон с помощью боевых дронов, теперь же применение и тех, и других исчисляется несколькими десятками за месяц. Аль-Букамаль был последним действительно крупным городом, который группировка контролировала в Сирии и Ираке. Таким образом, ДАИШ, скорее всего, вернется к изначальной модели инсургенции – модели еще «Исламского Государства Ирака» в начале 2000-х, ограниченной рейдами в пустыне и терактами в периферийных городах. Вряд ли стоит, как сейчас многие это делают, утверждать, что территория по обе стороны от сирийско-иракской границы будет полностью безопасна в течение нескольких месяцев, активность ИГ будет сохраняться ровно столько, сколько будут существовать социальные предпосылки к ней. Однако тенденция на превращение ИГ в этом районе именно в опасную повстанческую группировку, но никак не альтернативу действующим правительствам, очевидна.
Василий Пичугин: Иными словами, никакая особенная эйфория по поводу положения в восточной Сирии сейчас не уместна. С другой стороны, абсолютно очевидно, что хотя ИГ и является наиболее одиозной и опасной из радикальных исламистских группировок в стране, но, в то же время, далеко не единственной. Важно также, что в рядах этих других формирований числятся тысячи сравнительно молодых, имеющих обширный боевой опыт участников. Отсюда следующий вопрос: что будет с остальными сирийскими образованиями и объединениями радикально-исламистского толка?
Иван Лапкин: Для начала сделаю небольшую ремарку: чтобы понять природу образования и деятельности этих структур, нужно помнить, что фундаментальным параметром, отличающим их от ИГ, является присутствующая тут связка с какой-либо из заинтересованных в происходящем стран-соседей. В остальном, отличия идеологии, программы, методов, терминологии и даже символики некоей из рассматриваемых исламистских группировок от аналогичных переменных у ДАИШ могут быть мизерными.
Второй после ДАИШ группировкой, исповедующей радикальный исламизм суннитского толка, второй после него группировкой в смысле представляемой для режима опасности, второй в смысле организации и возможностей можно назвать ту организацию, которая начинала историю своего участия в конфликте как «Джебхат ан-Нусра» («Фронт помощи»), а ныне, после многочисленных слияний, переформирований и переименований, называется «Хайят Тахрир аш-Шам» («Ассамблея освобождения Сирии»). Деятельность «Хайят Тахрир аш-Шам» - второй вариант развития тоталитарного исламистского государства в сирийской войне, в обрядовом, догматическом, организационном, военном и идеологическом аспектах практически идентичный ДАИШ. Ни для кого не секрет, что «Джебхат ан-Нусра» в свое время создавалась как некое подобие «Иностранного Легиона», «дочерняя структура» ИГ в Сирии. Однако затем, набрав достаточный политический вес, боевой потенциал и поддержку населения, она отделилась от основного ядра ДАИШ и благодаря финансовой, кадровой и иной поддержке центрального командования «Аль-Каиды», давно враждовавшего с ДАИШ, предприняла попытку построить в Сирии свой собственный «халифат». Основной точкой приложения активности группировки стал суннитский север, хотя, планируя со временем овладеть всеми провинциями страны, «Джебхат ан-Нусра» также создала свои отделения во всех остальных уголках САР. Где-то они стали ведущими участниками борьбы против Дамаска, где-то все еще остаются второстепенными игроками.
Мохаммад Джулани
Мохаммад Джулани
Практически все участники гражданской войны: режим, распознавший в «Джебхат ан-Нусре» опаснейшего врага, курдские сепаратисты, светская или полусветская оппозиция, наконец, само ИГ, для которого истребление предавшей его ячейки стало священной задачей, - сразу же подвергли группировку интенсивному нажиму. И тем не менее, после шести лет боевых действий, организация, можно сказать, живет и здравствует. Более того, в контексте т.н. «Большого Идлиба» - одноименной провинции и нескольких сопредельных территорий, ей, действительно удалось создать свой альтернативный «халифат».
Василий Пичугин: А кто сейчас стоит непосредственно за «ан-Нусрой»?
Иван Лапкин: Здесь я могу лишь озвучить свой собственный взгляд, поскольку проблема эта невероятно сложная и многоступенчатая. По моему убеждению, нынешняя «Хайят Тахрир аш-Шам» имеет столь широкую социальную платформу, столь отлаженную организацию и столь значительный военный потенциал потому и для того, чтобы не быть по-настоящему зависимой от какой-либо из внешних сил. Одновременно в этом случае мы не можем отрицать многочисленных и подчас даже нескрываемых связей ее лидеров, уж точно ее идеологического сегмента с клериками Саудовской Аравии, некоторыми клериками Катара, с представителями знаменитой Каирско-Александрийской школы радикального исламизма. Конечно, сейчас многое изменилось по сравнению с 2011 годом, когда весь мир объединился в едином порыве свергнуть «кровавого деспота» в Дамаске, и все же, по крайней мере, общая традиция группировки – традиция противостояния суннитского крайнего ислама социалистической автократии, безусловно, продолжает быть фундаментом идеологии «Хайят Тахрир аш-Шам». К ней, кроме того, в последние годы добавилась идея борьбы против иранской шиитской экспансии, агентом которой, по мнению большинства суннитов, является сирийский режим.
Абу Джабер аш-Шейх
Абу Джабер аш-Шейх
Чисто теоретически, можно предположить, что на подобной основе вполне могли возникнуть финансовые отношения организации с упомянутыми единомышленниками, возможно, какое-то время осуществлялись прямые или косвенные поставки вооружений. В общем же я лично побоялся бы сказать, что «Джебхат ан-Нусра» полностью управляется из Эр-Рияда или Дохи.
Формальным главой группировки значится некто Абу Джабер аш-Шейх – чисто номинальная фигура, - когда-то занимавший важные посты в движении «Харакат Ахрар аш-Шам» («Свободная Сирия»), извечном противнике по умолчанию «Джебхат ан-Нусры». Реальным лидером «Джебхат ан-Нусры» и всех ее последующих вариаций бессменно является нынешний Верховный руководитель военных операций организации – Ахмад Хуссейн аш-Шара, более известный под своим псевдонимом Абу Мохаммад аль-Джулани, удивительно молодой для среднестатистического исламиста такого уровня: сейчас ему 43 года.
Достаточно занимательна биография этого человека. Сын научного работника нефтяной промышленности и учительницы географии, родившийся на вскоре оккупированных Силами Обороны Израиля Голанских высотах, он обучался информационно-коммуникационным технологиям в Университете Дамаска до 2003 года, когда по собственной воле уехал в Ирак, чтобы участвовать в суннитском восстании против американского присутствия. Там он познакомился с тогдашним безусловным вождем иракского суннитского терроризма – Абу Мусабом аз-Заркави («иорданским мясником») и будущим «халифом всех мусульман» Абу Бакром Аль-Багдади. Некоторое время, уже в составе непосредственного предшественника ИГИЛ - ИГИ (Исламского Государства Ирака) Джулани руководил операциями в северной провинции Найнава. Видимо, зарекомендовав себя в качестве отличного организатора и хорошего тактика, он и был назначен главой сирийского отделения ИГИ – «Джебхат ан-Нусры».
*ИГИЛ - запрещена на территории Российской Федерации
Продолжение беседы здесь
