Основные трудности воспитания подростка в православной семье и миссии в среде современной молодежи
В чем всю жизнь состоял конфликт отцов и детей? В том, что картина мира детей отличалась от картины мира отцов. Но во все прежние времена в традиционном обществе эта картина была статичной или, выражаясь математическим языком, скалярной. И сознание человека было статичным и целостным. Человек воспринимал мир определенным образом: христианин воспринимал его согласно Символу веры, мусульманин - согласно Корану, коммунист - согласно руководящим марксистским документам и так далее. Была какая-то статичная картина мира, которую человек мог дополнять, развивать, углублять, соблюдая ее базовые положения – «на том стою и не могу иначе». Эта картинка мира у отцов и детей могла различаться. Иногда сильно, иногда не слишком. И поэтому конфликт был либо сильным, либо не очень. Я вижу мир так, а вы - по-другому. И можно было начинать активно спорить, выяснять отношения, иногда даже драться, а иногда и воевать. Так было в традиционных обществах во все времена.
В индустриальном обществе картина мира могла меняться для одного человека в течение его жизни. Я мог быть вчера православным христианином, потом совершилась революция, и к 1930-му году я стал убежденным коммунистом. Или наоборот, был убежденным коммунистом, потом картина мира рухнула, и я стал приверженцем рыночной экономики. Такое устроение сознания, которое находится в динамике (например, человек еще придерживается христианских идей, но уже пропитался идеями марксизма), может быть названо векторным. Это сознание не целостно, переходно. Но стремится к целостности.
А есть еще более сложное устройство сознания. Характерное для современных «постиндустриальных» людей. Особенно подростков и молодежи. Это когда подросток может быть одновременно и христианином, и буддистом, и эльфом или гномом. Такая картина называется тензорной. Тензор – это матрица, некая табличка с ячейками. Сегодня ты такой, завтра - другой, в третьей ситуации ты третий. «А кто ты на самом деле?» – это некорректная постановка вопроса. Поскольку для такого сознания не существует «на самом деле».
Я могу привести пример, как это происходит со многими людьми, имеющими естественно-научное образование. Например, наука говорит о том, что нашему миру 13 миллиардов лет, есть Вселенная, галактики, есть своя динамика, есть развитие. В животном мире есть эволюция. А христианское вероучение говорит о том, что мир сотворен за шесть дней, изменился из-за грехопадения Адама и будет уничтожен после прихода Антихриста. Представьте, человек ученый, серьезный проникается идеями христианства и узнает про Шестоднев, который противоречит его научному мировоззрению. Он находится в динамике: обсуждает, думает, как согласовать. Читает апологетическую литературу. Но, дорогие отцы, возможно, вы обратили внимание, что как-то перестали в последнее время выходить новые книги или статьи на эту тему? Резко уменьшилось количество церковно-научных конференций, посвященных этим вопросам. И даже кафедрой теологии в МИФИ заведует митрополит Илларион, человек, не имеющий к физике никакого отношения. Почему? Очень просто. Просто этот ученый спокойно принимает, что мир был сотворен за шесть дней. При этом сначала свет, а потом солнце. А потом он приходит на научную конференцию, где обсуждают темную материю, далекие квазары, черные дыры и еще что-нибудь. И ему не надо это согласовывать, потому что это у него в одной ячейке матрицы, а то - в другой.
У молодежи примерно то же самое. Только у них это заранее вшито, они уже дети постмодерна. Они уже спокойно изучают историю России и, столь же серьезно, историю Вестероса или Средиземья. Для них князь Владимир Мономах не более реален, чем Гэндальф Серый или Джон Сноу. Они легко переключаются из одной ячейки в другую. Их сознание может поддерживать множество самых разных картин мира. Просто нужная картинка включается в нужный момент. И они умеют играть по правилам этой картины мира, абсолютно не испытывая никаких внутренних противоречий.
Это случилось за последние 20 лет на наших глазах.
Давайте вспомним шок российского общества от возникновения первых толкинистов, которые играли всерьез. Люди на них смотрели как на сумасшедших. Целые передачи выходили на телевидении, анализировали, потому что непонятно было: как же можно, ведь есть же реальность, а девушка играет эльфийскую принцессу, наверное, ей в жизни любви не додали. Тогда это было непонятно. Ведь у человека тогда могла быть только одна картинка мира. Либо статичная, либо векторная. А сейчас это не вызывает вопросов. Сегодня парень участвует в толкиновской реконструкции, завтра он поехал на Бородинское поле и ходит под барабанную дробь за русских. Потом за немцев в реконструкции Курской дуги. А потом может быть еще кем-то четвертым. Конечно, есть и возрастные люди такие. Но у молодежи с этим совсем просто. Они играют, при этом играют серьезно. И интересно, что молодые реконструкторы обвиняют возрастных в недостаточно серьезном отношении к этому делу. У них такого нет, что вот на самом деле я знаю, что я комсомолец Василий Пупкин, но сегодня я поиграю в реконструкцию. Он действительно проживает жизнь русского пехотинца на Бородинском поле, а потом он действительно проживает жизнь эльфийского принца. Человек не чувствует разорванности картины, для него эта матрица очень органична.
Возникает вопрос: неужели человек не понимает, что Ярослав Мудрый - реальный персонаж, а Гэндальф Серый - персонаж нереальный? Все-таки в нас зашито еще с того образования, которое давала эпоха модерна, четкое ощущение, что мир устроен как-то определенно. Даже если я о нем чего-то не знаю, то моя задача, как человека, который пытается улучшить свое образование, все больше и больше уточнять свои знания об этом определенным образом устроенном мире. Например, мы с вами не бывали в Австралии, но на сто процентов уверены, что она существует. А в том, что американцы были на Луне, мы уверены уже не на сто процентов.
Если в наше время школа была одним, если не единственным, источником образования, социализации и авторитета, то сейчас у ребенка уже дошкольного возраста существует много других источников информации. Например, он включает на планшете YouTube, подписывается на канал какой-нибудь «Мисс Кити», где маленькая девочка что-нибудь рассказывает, и оттуда черпает основную для себя информацию.
В советское время система образования и система СМИ были жестко связаны друг с другом, создавали единую картину. Сейчас мы видим прямо противоположное. У нас есть картина, которую пытается дать школа, а параллельно существует громадное пространство, в котором варится огромное количество обрывков идей. В результате у молодого человека по поводу даже общепринятых идей (то, что он сам не видел, не щупал, не пережил или даже пережил, но не уверен) существуют какие-то допущения - «да, наверное, это так».
Если спросить, существует ли магия, колдовство, то девяносто процентов ответят «да». А если спросить, всегда ли это плохо, то оказывается, что женщины, которые ходят в храм, в случае чего готовы идти к бабке, чтобы, например, вернуть мужа. На уровне, казалось бы, четко выстроенного православного отношения к определенной теме, у них внутри могут быть совершенно разные личные предпочтения.
То же самое касается такого греха как блуд или свободные сексуальные отношения. Молодые люди, которые знают седьмую заповедь и декларируют необходимость целомудрия, в реальной жизни позволяют себе всякие вольности. Вера в то, что ты говоришь, на подсознательном, не отрефлексированном даже уровне, может быть очень разной.
Вопрос веры в то, что человек допускает, но в чем может сомневаться, громаден. Того, в чем он уверен на сто процентов, не так уж много. Причем как в объективной картине мира, так и в субъективных отношениях с другими людьми, организациями и т.д.
Достаточно прийти в храм, где совершается Таинство Крещения, и посмотреть, как люди дают крещальные обеты. Когда их просят отречься от сатаны и плюнуть трижды, вся степень условности для них того, что они делают, написана у них на лицах. Поэтому мне кажется, что тензорное – матричное – сознание современного молодого человека - это некая данность, с которой мы не понимаем, как иметь дело. И никакие беседы перед крещением здесь не помогут. На мой взгляд, это устроение сознания как такового, и что с этим делать - большой вопрос.
В наше время люди играют. Играют везде и все более интенсивно. Лет 20-30 назад невозможно было представить себе, что будет игровой тренинг, что будут специально организованы игры для взрослых для повышения их профессиональной квалификации. А я вполне могу сегодня представить игровой тренинг для священников. Для волонтеров в нашей Церкви такие игры устраивают уже не первый год.
Человек, играя, проживает игру, и этот опыт помогает ему выйти на качественно иной уровень в его жизни. Можно сказать, что у человека появляется несколько добавочных жизней. У него появляется конкретный опыт. В древности существовали мистерии, в которых человек буквально отождествлял себя с теми или иными историческими или мифологическими персонажами, когда он реально проживал жизнь тех, в кого играл. Из современных примеров можно указать знаменитый Стэнфордский эксперимент, когда группа людей была разделена на тюремщиков и заключенных. И в течение двух недель одни (заключенные) должны были страдать, а другие должны были за ними следить, наказывать и так далее. Участники эксперимента настолько вошли в роли, что эксперимент пришлось прервать через 10 дней. Люди знали, что это игра, но они настолько слились со своими ролями, что реально одни стали палачами других.
У множества людей до недавнего времени в жизни была только одна профессия, один круг общения, достаточно замкнутый. К примеру, кузнец жил в деревне, общался в гильдии кузнецов, у них были свои представления. Сейчас человек по жизни меняет очень многое. Если человек впервые едет в другую страну, он понимает, что есть люди, которые живут совсем не так как он. И неплохо живут, и они не с пёсьими головами. У людей в возрасте иногда происходит разрыв шаблона: «Как же такое может быть? У меня же все было понятно: это друзья, это - враги, это - хорошо, это – плохо…» Т. е. было некое представление, одна картинка, одна модель, а тут он видит, что возможна другая модель жизни. И это человеку в возрасте со скалярным мышлением очень сложно в себя вместить. Молодому человеку за счет глобальной информации, игр, видео, клипов гораздо проще. Современный молодой человек понимает, что мир может быть описан и прожит по-разному. Это важно: описан и прожит по-разному. И молодой человек пытается это в своей жизни реализовать.
Можно это сравнить с камерой хранения в современном магазине. В одной ячейке он хранит законы Ньютона, в другой - развлекательный канал YouTube, в третьей - битву экстрасенсов, в четвертой - свое православие, в пятой - толкинизм. Получается, что современный молодой человек, благодаря интенсификации и глобальности игры, проживает несколько жизней, которые достаточно органично умещаются в его сознании.
Можно еще предложить в качестве образа некий набор инструментов. Для одних целей вы используете дрель с перфоратором, для других - крестовую отвертку, для третьих - клещи. Вы знаете, что для чего вам нужно и где что лежит. Человек с таким мышлением просто берет необходимую модель, пользуется ей и живет в той ситуации, в которой находится. Это не вызывает у него внутреннего противоречия. Но это приводит к проблеме отсутствия целостной картины мира.
Вот теперь мы подходим к очень сложному вопросу - насколько мы вообще способны одной целостной картиной описать этот мир. К примеру, почему возникла поэзия? Оказывается, переживание дождя, радуги, чувств к женщине не может быть в полноте описано языком прозы. Для этого используется поэзия или музыка. Это показывает нам, что для описания реальности, в которой живет человек, требуются разные языки. А здесь еще сложнее, потому что требуются не просто разные языки, а разные картины мира. Можно сказать, что современный молодой человек обладает мифологическим мышлением. Ведь миф – это целостность очень разных практик.
Миф - это невыдуманная или выдуманная история, которая, будучи прожита, прочувствована, промыслена человеком, начинает оказывать воздействие на его поведение, на его отношения с другими людьми, на то, как устроен мир, как в нем надо жить, что такое хорошо, а что такое плохо, на ком надо жениться, сколько надо рожать детей, когда воевать, когда собирать камни, когда их разбрасывать... Когда ты прочувствуешь, проживаешь что-то – это становится частью твоей жизни. А раз жизни и опыта, значит это уже для тебя не выдумано. Для тебя и твоей жизни это - реальность. Иногда за это можно реально драться, даже жизнь отдать. При этом не задумываясь, выдумана была история или нет.
Главная опасность тензорного мышления для церковной проповеди в том, что церковная христианская картина мира в глазах такого человека теряет свою исключительную уникальность и единственную возможность. Она оказывается в одной из ячеек той самой камеры хранения. Если для «традиционного» христианина она определяющая и доминирующая (собственно, именно она является стрежнем для христианина), то для человека, который имеет тензорное сознание, что называется, с молоком матери, с первым кликом телевизора или гаджета, ему сложно отказаться от того, что вообще все в этом мире относительно.
То есть мы видим процесс углубления секуляризации. На первом уровне секуляризация просто отодвигает Церковь в сторону и говорит, что это самое важное из второстепенных вещей и больше не доминирует в описании этого мира. А теперь секуляризация оказывается внутри человека, и он отводит христианству ячейку в своей матрице.
Поэтому, с одной стороны, большему количеству молодых людей легче становиться христианином в этой схеме. А с другой стороны, сложнее собрать себя вокруг христианства как центра жизни. Хотя, если такое сделано, тогда такой тип сознания дает колоссальные преимущества.
Читайте по теме:
Протоиерей Максим Первозванский. Какая-то не такая молодежь
Протоиерей Максим Первозванский. Современная молодежь: картинка мира в твоей голове
Протоиерей Максим Первозванский. Мы тоже хотим играть
Протоиерей Максим Первозванский. Жизнь молодежи как погружение в игры
Протоиерей Максим Первозванский. Такая неуверенная молодежь
Мария Медведева. Поколение Z: факты о современном образе мышления
